- Спасибо, Венди. – обаятельно улыбается женщине Элиот.
- Мы можем ехать? – спрашивает Чара.
- Да.
Старшие надевают верхнюю одежду, выходят за дверь и запирают её, оставляя меня наедине с новым домом.
- Надеюсь, мы сможем подружиться… - тихо говорю я, поднимая глаза к потолку, естественно, мне никто не отвечает.
Вокруг непривычно тихо, но тишина эта не густая и давящая, как часто бывает, а какая-то странная, словно мёртвая, словно покойная…
- Эх… - вздыхаю, поглаживая себя по коленям, и встаю.
Пару минут стою около дивана, в нерешительности и неопределенности, потом делаю пару неловких шагов в сторону кухни. Так непривычно оставаться одному в доме, на самом деле, у меня это впервые. Да, с самого раннего детства Элиот и Чара ни на час не оставляли меня. Если одному нужно было уйти, второй всегда оставался со мной, но чаще всего они брали меня с собой на прогулки, за покупками и так далее.
Даже немного смешно, мне в этом месяце исполнится уже семнадцать, а я до сих пор не оставался один дома. Вся моя жизнь - вечная череда заботы и беспокойств обо мне старших, это очень ценно, но, порой, хочется, чтобы мне давали немного больше воли.
- Как же я рад, что скоро мне больше не будет шестнадцать… - говорю я вслух, потому что всё равно никто не слышит.
Мне, в самом деле, не терпелось переступить черту, которая навечно отделит меня от меня шестнадцатилетнего. Дело в том, что все вокруг твердят какое это незабываемое время, какие неповторимые эмоции и впечатления происходят в этот период жизни, но… Но у меня как-то не получилось жить так. У меня нет ни друзей, ни увлечений, ни девушки, зачем мне цепляться за неповторимые шестнадцать? Мне просто хочется поскорее вырасти, стать взрослым, чтобы, хотя бы по паспорту, иметь право распоряжаться собой и своей жизнью.
- Ауч! – вскрикиваю я, отдёргивая руку от подставки для ножей. – Как же так? – смотрю на средний палец, на котором медленно наливается кровью порез.
И так всегда. Не знаю, как, но у меня всегда получается так, что я задумаюсь о чём-то своём, отлечу из реальности, и лишь боль меня возвращает на место. Наверное, Элиот и Чара правы в том, что не оставляют меня одного. Не прошли и десяти минут с их отъезда, а уже пролилась первая кровь.
Медленно подношу раненую руку к губам, засовываю палец в рот, слизывая тёплую солоноватую кровь с оттенками металла. Прикрываю глаза. Такое странное чувство… Каждый вкусовой рецептор, каждая клеточка моего языка чувствует вкус и запах крови, впитывает его в себя, доводя оттенки этого странного вкуса до мозга и туманя его.
Немного приторная, густая алая жидкость пьянит мозг. Меня ведёт в сторону, я едва успеваю схватиться рукой за кухонную тумбочку. Живот сводит уже таким знакомым спазмом-фантомом, напрягая мышцы и возвращая в реальность. Дыхание слегка хрипит, с моей руки срывается алая капля, разбиваясь о светло-голубой кафельный пол, оставляя на нём жутковатый багряный след.
Гулко сглатываю, отчего-то, руки мои дрожат, ладони вспотели, и пальцы всё время соскальзывают с гладкой поверхности тумбочки.
- Уф… - прикусываю губу и закрываю глаза, пытаясь сосредоточиться на сбившемся сердцебиении и успокоить дыхание. – Нужно успокоиться… Что это я, в самом деле?
Сердце сбавляет ритм, но продолжает громко ухать внутри, дыхание постепенно выравнивается. Открываю глаза, передо мной всё та же кухня, всё те же тёмные тумбочки с покрытием, имитирующим мрамор, всё тот же кафель под ногами, всё те же занавески, всё те же немного грязные окна.
Живот сводит новым спазмом. Морщусь, отнимаю трясущуюся ладонь от гладкой поверхности тумбы, делаю пару неуверенных шагов. Нужно отдохнуть. Покой всегда помогает мне прийти в себя.