- Не правда, - вступаюсь я за отца, - Чара – отличная… - понимаю, что говорю что-то не то. – Отец.
Элиот заливается смехом, Гендрик присоединяется к нему, Чара тоже улыбается.
- Твоя мать – не плохая, - уже серьёзно говорит Гендрик, - просто, она не смогла привыкнуть к нашему миру. Это её выбор.
- Я рада, что ты так думаешь, Гендрик.
И второй раз за последний час восемь пар удивленных глаз устремились в сторону двери, откуда звучал голос. Знакомый голос…
- Фрэнки? – одними губами произношу я.
Гендрик молча стоит и смотрит на неё, все остальные тоже молчат. Дуриан встаёт и показывает, чтобы мы шли за ним. Я покорно покидаю кухню, оставляя неудавшихся влюбленных наедине, и только оборачиваюсь перед тем, как закрывается дверь.
- Привет, Гендрик… - неуверенно говорит Фрэнки. – Знаешь, когда Элиот и Чара бежали в этот мир, когда я вновь осталась одна, я много думала. Очень много думала. И вот одним вечером я гуляла по берегу реки и… И нашла трансфер. Тот самый трансфер, что ты когда-то отливал и который я выбросила в реку, как только вернулась в свой мир. Гендрик, я тридцать лет пыталась забыть, но не получилось. Я знаю, что моему поступку нет оправдания и даже то, что Чара смог меня простит и принять – великая награда небес, но я решила, что должна объясниться. Гендрик, я… Я так и не смогла тогда понять, что чувствую к тебе, более того, я не понимаю этого и сейчас. Тогда я была молода и… жутко избалована. Я привыкла к миру, который вращается вокруг меня, а тут всё иначе. Здесь нет тех привычных вещей, к которым я привыкла, моего окружения, здесь всё другое и чужое. А ещё дети… Гендрик, беременность застала меня врасплох, я была напугана и зла: на тебя, на себя, на всех. Потом смирилась и даже поверила, что смогу так жить. Это время, что мы жили вчетвером, я каждый день убеждала себя, что так и надо, но это было не так. Я смотрела на наших детей, я понимала, что люблю их, но в то же время я понимала, что я не смогу дать им эту любовь, потому что я чувствую себя в клетке. Я гнала от себя эти мысли, но с каждым днём злилась всё сильнее и сильнее… А потом наступил тот день, когда ты поспешил на помощь Дуриану. И это решило всё. Я просто накормила малышей, написала записку, взяла трасфер и бежала. Оказавшись дома, я тотчас выбросила его, чтобы не было обратного пути. Я хотела выбросить воспоминания и забыть всё. Я пыталась, но я не смогла. Вот и вся история.
Эльф, всё это время внимательно слушающий ту единственную, что смогла приручить его свободолюбивое сердце, продолжал молчать. Он чувствовал, что она хочет ещё что-то сказать, и она сказала:
- Гендрик, Чара смог меня простить и это великая награда для меня – самой непутёвой матери, но я виновата не только перед ними. Я виновата перед тобой. Я не смогла тебя любить, но и забыть тоже не смогла. И сейчас, когда пройдено столько лет, я просто хочу сказать тебе – прости. Я очень надеюсь, что не сломала вам жизнь, надеюсь, что ты смог обрести свою счастье и любовь.
- Нет. – наконец-то сказал Гендрик, отрицательно качая головой. – Не смог, я не искал.
- Прости меня…. – наверное, впервые в жизни Фрэнки стояла вот так – как на паперти и глаза её выражали неподдельную боль и раскаянье.
- Зачем?
- Ты прав… - женщина опускает взгляд, не в силах более смотреть в глаза тому, кого так подло предала. – Это уже ничего не изменит, потому что прошлого не вернуть. А я не заслуживаю твоего прощения, пусть это будет мне уроком.
- Нет, Фрэнки, ты не поняла меня. – качает головой Гендрик. – Я не понимаю, зачем мне тебя прощать, если я никогда тебя не винил? – на его устал заиграла привычная невозможно обаятельная и светлая улыбка, а в глазах женщины застыло удивление с примесью неверия.
- Ты… Ты серьёзно?
- Да. Ещё тогда, когда я читал твоё письмо, я сказал, что это твой выбор и я его принимаю, мне лишь было жиль, что я не попрощался с тобой.