- Только тихо. – он забирает кофту со скамьи. – И без крови.
Накинув вещь, капитан удаляется, оставляя только меня и разъяренную, разгоряченную азартной игрой компанию парней, который желали восстановить, как им казалось, справедливость.
«А народ требует хлеба и зрелищ, хлеба и зрелищ…», - проносится в моей голове строчка из песни.
- Держи его. – командует Грегори.
Удивлённо поднимаю брови, не успеваю как-то отреагировать прежде, чем мои руки заводят за спину и заламывают.
- Сам? – спрашивает какой-то парень Грега.
- Я лучше посмотрю и прокомментирую. – ухмыляется Грег.
Они кивают, поняв друг друга. Парень, который обращался к Грегу, берёт большое полотенце, заворачивает в него какой-то предмет, который я не успеваю разглядеть и замахивается. Из лёгких выбивает воздух, когда острый край неведомого предмета с силой ударяет меня в грудь. Сдавлено пищу, но это только начало.
- Не держи ему руки. – ухмыляется Грег.
И вновь всё происходит слишком близко. Мои руки больше никто не держит, но, прежде, чем я успеваю даже подумать о побеге, на мою голову набрасывают полотенце, закручивая его сзади и лишая меня возможности что-либо видеть. Паника накрывает меня с новой силой, разгоняя сердце до опасной скорости, на которой оно имеет все шансы споткнуться.
- Не надо... – удушено пищу, но меня никто не слышит.
На меня обрушивается новый удар, который попадает мне в живот, хочу согнуться от боли, но держащий на мне полотенце не позволяет мне подобной роскоши. И новый удар, и новый удар…
Уже не пытаюсь как-то вразумить парней, просто тихо скулю от боли, которая пронзает моё тело вспышками молний, прошивая насквозь, пробегая по нервным окончаниям. А я думал, что мы сможем подружиться. Какой я наивный…
- Всё. – командует кто-то. Из-за гула крови в ушах не могу разобрать, кому принадлежит голос. – Отпускайте его.
Чувствую, что полотенце на моей голове перестают затягивать, оставляя лежать на моём лице пропитанной слезами и обидой тряпкой. Хочется сохранить хоть какую-то гордость, хоть капельку, хоть частицу, но ноги сами собой подгибаются, в который раз ставя меня на колени перед злым роком.
- Пошлите, у нас сейчас английский, не следует опаздывать. – говорит кто-то.
Почти ничего не слышу из-за собственного задушенного дыхания и безумно колотящегося сердца, только глаза, сквозь белую ткань полотенца, улавливают движения ног.
- Я думаю, ты понимаешь, что об этом лучше никому не знать? – шепчет Грег, склонившись ко мне.
Ничего не отвечаю, что он расценивает, как согласие. Через пару минут в помещении воцаряется тишина, разрываемая лишь моими судорожными вздохами. Трясущимися пальцами тянусь к лицу и снимаю с лица пропитанную своими слезами ткань – символ моей беспомощности.
- Почему? – всхлипываю, сгибаясь пополам и почти утыкаясь носом в пол. – Почему всегда всё происходит именно так? Что я им сделал?
- Роберт? – слышу знакомый голос, который заставляет меня вздрогнуть. – Ты здесь?
- П… Подожди! – судорожно соображаю. – Я не одет!
- Хорошо, скажешь, когда можно будет зайти. – отвечает Табита.
Нахожу в себе силы встать, быстро поправляю на себе одежду, потом скидываю её, переодеваясь в свой наряд, пихаю форму в сумку, утираю мокрые дорожки с лица. Она не должна этого видеть…