- Это так глупо, Роберт, мы же оба знаем, что ты никуда не сможешь от меня убежать, потому что я – в тебе. Я в каждой капли твоей крови, а от себя не убежишь, как не пытайся. И, что бы ты себе не думал, о чём бы не мечтал и какие бы планы не строил, когда я позову тебя – ты услышишь мой зов. Услышишь, где бы ты ни был. Услышишь и откликнешься, не в силах противиться…
И каждый раз я жмурил глаза и прятал лицо в подушку, накрывался одеялом с головой, делал всё, чтобы не видеть и не слышать её. Но в глубине себя я прекрасно понимал, что всё тщетно. И мой ответ ей – лишь вопрос времени.
И час пробил. Стремительно пролетели дни затишья, и сегодня стартует фаза обращения. Каждый раз я знаю, что это неизбежно, но от этого легче не становится…
Но на этот раз было одно достаточно весомое отличие. Каждый раз, когда у меня начинался переход, Элиот и Чара оформляли мне больничный лист, и я сидел взаперти все девять дней, пока вновь не возвращался к полностью человеческому существованию, но не сегодня…
Сегодня пятница и, как бы это не казалось глупо, хочу пойти в школу. Переход только начался, видимых изменений во внешности ещё нет, и ничего не мешает мне посетить школу, было бы только желание. А желание у меня есть. Потому я проснулся пораньше, тихо собрался и тенью выскользнул из дома, чтобы не разбудить старших, который бы точно не одобрили мой выбор. Они же не знают, как это – быть всегда одному, а теперь обрести место и людей, к которым хочется возвращаться. Они всегда были друг у друга, но мне так не повезло…
Слишком поторопившись, я приехал к зданию школы уже в 06:30. До начала занятий ещё целый час, на что бы мне его потратить?
Он нечего делать расхаживаю взад-вперёд перед зданием школы, потом прохожу на территорию школы, устраиваюсь на крыльце, подгибаю под себя колени, натягиваю на голову капюшон и просто смотрю вдаль. Нужно наслаждаться негой и покоем, пока есть шанс, совсем скоро у меня его не будет. Ещё каких-то пару часов и моё тело начнёт ломать «агония обращения», которая не стихает, а только усиливается с каждой минутой этих сложных трёх дней. Хорошо хоть, что школа работает с шести и меня никто не прогонит…
Опускаю голову на колени и обнимаю из руками. Где-то в глубине уже начинают зарождаться первые нервно-огненные импульсы, которым суждено окрепнуть и вновь сломать моё тело. Сломать, как они ломали всегда. Тяжело вздыхаю и прикрываю глаза…
- Роберт? – слышу сквозь дрёму знакомый голос. – Роберт?
- М? – открываю глаза и тру их кулаками.
Передо мной стоит несколько растрепанная и сильно удивленная Табита. Серые потёртые джинсы, голубая куртка, коротенькие пряди густых почти чёрных волос, обрамляющие лицо подобно рамке, распахнутые голубые глаза и удивительно розовые лепестки губ… Улыбаюсь, засмотревшись на подругу, и встаю.
- Я приехал рано… Очень рано. – пытаюсь объясниться. – Вот и ждал здесь.
- А почему ты не пошёл внутрь?
- Не знаю. – пожимаю плечами. – Наверное, мне хотелось посмотреть на зарождение нового дня, на сизоватый туман, на мелкий дождик, который умывает ещё совсем сонные улицы…
- Ты – прирожденный поэт, тебе кто-нибудь говорил об этом? – спрашивает девушка, слегка склонив голову набок, когда мы заходим в школу.
- Я – поэт? Ахах, не думаю. – немного смущаюсь, тру затылок. – Мне просто… нравится так говорить. Я привык так.
- Это здорово. Но я бы порекомендовала тебе попробовать себя в поэзии или литературе. Может быть, станешь новым Хемингуэем или Шекспиром?