- И Элиот сделал это? Как же? Он же жив и здоров?
- Этот обряд, насколько я знаю, заключается в обращении и взаимодействии с Высшими Силами, с Роком и Проведением. Наверное, Проведение решило, что для шестнадцатилетнего юноши Элиот и так уже достаточно сделал, чтобы отбирать его жизнь, к тому же, вероятно, оно оставило его для дальнейших свершений…
- А Чара? Так, стоп! – мотаю головой. – Как мы все оказались в том мире?
- Вас закинула туда воронка. Наверное. Я не знаю точно, и никто не знает, что тогда произошло. Известно, что, когда Элиот открыл воронку, туда втянуло его, всех чужаков, а потом она захлопнулась, но так же исчезли Чара и волчонок, которого они привели с собой на поле боя.
- Волчонок?
- Волчонок… - повторяет Фредерик. – Так, стоп! – восклицает уже он и начинает смеяться. – Получается, что ты был не просто свидетелем, а непосредственным участником той эпической войны?
- Что ты имеешь в виду? При чём тут я?
- А какой волчонок, если не ты, мог быть тогда рядом с ними? К тому же, ты сам сказал, что вас закинуло в этот мир, а исчез именно тот зверёк…
И тут во мне пробудились воспоминания, которые словно ждали этого момента, стоя на низком старте в глубине моей памяти. Такие яркие, красочные и удивительно живые картины поскакали перед моим внутренним взором: взрывы и крики, тёплые худые руки какой-то женщины, что всё время прижимает меня к себе и напевает колыбельную на непонятном, но очень красивом языке, ползающий рядом змей… Разливающиеся по небу цвета рассвета, победные крики, доносящиеся издали, но проникающие в наше темное укрытие, а потом… Потом слишком много красок и гула, которые резко стихают, а ещё вонь… Ужасная вонь и крики чаек… Сотен, тысяч чаек… Я сам не заметил, как по моим щекам потекли горячие слёзы, падая на поверхность стола, попадая в чашку и подсаливая чай.
- Не плачь. – успокаивающий голос, руки, которые прижимают меня к груди, поглаживая по непослушным волосам. – Почему ты плачешь? Таким прошлым стоит гордиться…
- Я… Я… - запинаясь, говорю я, задыхаясь слезами. – Я совсем ничего о себе не знаю… Всё моё прошлое – закрытая книга для меня! Почему Элиот и Чара не сказали мне совсем ничего?! – срываюсь на крик. – Почему?! Они иногда упоминали о какой-то войне, но никогда не считали нужным рассказать всей правды! Они никогда не рассказывали мне о моём прошлом, о моей природе, о моих родителях! Столько лет я мечтал познакомиться со своими настоящими родителями, мечтал обнять мать, а они даже не сказали мне, что это невозможно! Почему?!
- Тихо, тихо… - шепчет Фредерик, садясь и обнимая меня, утыкая моё лицо себе в плечо. – Если они так поступили, значит, считали, что так будет лучше для тебя…
- Нет. – всхлипываю и как-то резко прекращаю плакать. – Им просто было плевать. Они-то не знают, каково это – жить без корней, жить в постоянном неведении и непонимании, не знать ничего о себе… Они не знают, что такое одиночество, на которое они меня обрекли…
Грусть в моей душе уступила место обиде. Горькой, прожигающей обиде, пропитанной гневом на людей, лишивших меня правды. Какой-то частью своей души я начал их ненавидеть…
- Пошли спать? – предлагает Фредерик, выдержав долгую паузу, которой мне хватило, чтобы собраться с мыслями.
- А ужин? – спрашиваю, утирая рукавом слёзы.
- А ужин станет завтраком. Пошли, - встаёт и тянет меня за руку, увлекая за собой, - Гарри всегда учил меня, что, если что-то не ладиться и в душе смута, нужно просто лечь спать и всё само собой станет проще и понятней.
- Тебе повезло… - шепчу я, покорно идя за братом. – А я вот уже сомневаюсь, можно ли верить хоть во что-то, что говорили мне Элиот и Чара.