— Читай, старик, и подписывай. Из-за тебя номера пришлось перебивать! Что встал? Читай! Некогда мне!
Обманул! Развел-с...
Ну и ладно. С паршивой овцы...
Прочел я все. Внимательно. На два раза. Как в аптеке. Не подкопаешься, чё. Взял огрызок гусиного пера и подписал.
Толстяк схватил свой экземпляр, открыл ключом сундучок, достал из него небольшой мешочек и выложил передо мной на стол двадцать потемневших от времени серебряных монет. Скотина. Поднес бумажку к своему многофункциональному блюдцу, а затем еще раз провел над ним скалкой. Выпало две небольших бумажки с печатями. На одной значилось:
— Четвероногое упряжное и тягловое животное, лошадь рабочая 1 шт.
— Корова молочная, худородная 1 шт.
— Овца обычная, стриженная, худая 12 шт.
— Кура обычная, мелкая 20 шт.
— Петух обычный, мелкий 1 шт.
На другой бумажке были перечислены различные хозяйственные инструменты и кухонный скарб. А также упоминалась упряжь, веревка 10 арш., мыло хозяйственное 1 кор. и телега деревянная 1 шт.
Ну, нормально. И где это берут? Я повернулся к толстяку.
— Из города выйдешь и налево пойдешь. Там на скотном дворе все и получишь, по описи. Потом в город вернешься и к кастеляну нашему подойдешь, за инструментом. Иди уже, старый маразматик. К воеводе он пойдет...
Спиной я чувствовал горящий и ненавидящий взгляд толстяка. Ну и пошел он, куда подальше.
... По хорошо натянутой ткани неба плыли отлично прорисованные облака. Солнце светило жизнерадостно и ярко. Чирикали воробьи. По-сибирски основательные пешеходные дорожки из досок изображали французское слово тротуар. А, огороженная ими, земляная площадка перед Высоким Теремом Князя кричала о древних традициях демократии и народовластия.
Городок, в котором я волей Системы оказался, жил обычной жизнью музейно-выставочного комплекса, демонстрируя деревянное зодчество средней полосы России во всей своей красе и монументальности. Странно, но, похоже, что здесь все-таки живут люди. Пасут кур и гусей, стирают и развешивают белье, торгуют баранками и медовыми пряниками. Кстати о пряниках...
— Сбитень есть?
Орал я громко, от дверей управы в сторону Княжьего Терема, чтобы меня было хорошо слышно. Сбоку от Терема, немного наискосок, пристроился к этому большому сараю импровизированный базарчик. Торжище, ага, без базара.
— Есть! Горячий еще! И медовуха есть! — Обрадовался мужик в косоворотке.
Соскучились здесь по туристам. Сразу видно. И баба его заинтересованно посмотрела в мою сторону. Но оценила мой прикид и поняла, что вариант «сильно погрызло», и разочаровано отвернулась.
— А! Супер! — крикнул я радостно, улыбнулся мужику и пошел в сторону ворот.
Перехватили меня на центральной улочке. Только я вышел с площади, как сзади подлетели два облома, нежно дали под дых и подхватили под белы рученьки. Как результат, я качественно задохнулся, а меня спокойно занесли во двор трехэтажной избы.
Двор оказался совсем небольшим. Зато заборы вокруг двора построили высокие. В углу, где лежали сложенные в поленницу дрова, меня шустро привязали к столбу-стойке, возле колоды для рубки дров. Топор и свежие подтеки крови поверх старых, почерневших пятен, свидетельствовали, что эта колода используется не по прямому предназначению довольно часто. Систематически. Птицу рубят.
Повязали меня быстро и эффективно. Чувствовалась у этих ребят большая, наработанная подобного рода операциями, практика.
Мордой приткнули к столбу, руки сложили ладошками вместе вокруг все того же столба, скрутили их веревкой и готово. Я еще не отдышался, а уже оказался в полной их власти.
— Ну, мурло, сам все отдашь? Или ты у нас — герой? Ж*па с дырой! — Ребята, что были на подхвате, охотно заржали, а сам вопрошающий, даже не улыбнулся.
Рожа у него — бритая до синевы, глаза — черные и яростные, а выражение лица — неприветливое и строгое, как у правоохранителя в понедельник.
В животе у меня крутило и хотелось блевануть. С реализмом ощущений здесь все хорошо. Есть такое. Но вот проблеваться мне как раз и не дали. После осмотра моей тушки, гладкобритый кивнул своим подручным. А те вопросов не задавали. Действовали слажено и сноровисто. Привычно и быстро.
Один задрал мне голову, надавил между челюстей и вставил промеж зубов толстую палку с веревочками, едва я только открыл рот. А веревочку затянул, сука. На шее.
Другой, дождался окончания процедурных вопросов и сразу же въ*бал по почке. Меня выгнуло, как радугу на закате.
Реализм в этой игрухе просто запредельный, оказывается. Я — обоссался.