— Когда я вижу птицу размером с дом, с головой собаки и когтями льва, то берусь за оружие. Может, от него и не будет проку, зато я буду чувствовать себя спокойнее.
Перемахнув через перила, старик спрыгнул на крышу и добрался до пожарной лестницы, к которой была прислонена вывеска «ГОСТИНИЦА „КРАСНОЕ ОБЛАКО“». Чистотец двинулся следом, заметив флаг над зданием суда, на котором красовались полосатый скунс и слова «ЛОКО ФОКО — подними шум». Не желая оставаться одна, Мэгги поплелась следом. В светящемся тумане над головой едва можно было различить верхний край ущелья.
— Наверное, старый шахтерский городок, — сказал Шериф, указав винчестером на остов сломанной рудодробилки. За ней виднелись печи и паровые машины. — Слегка напоминает Стар-Сити.
А Чистотцу городок напомнил модель железной дороги Чабби. Ведь вокруг него действительно тянулись рельсы.
— Что это? А ну тихо! — шикнула на них Мэгги. — Слышите?
Чистотец обернулся посмотреть в конец главной улицы. Он тоже что-то услышал, но его внимание привлекло облупившееся красное здание школы. Он мог бы поклясться, что там только одна классная комната, но потом вдруг оно словно бы увеличилось, и стало казаться, что их две, и над немощеной улицей возник натянутый между салуном и конторой гробовщика транспарант, который гласил: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ».
— Многообещающе, — хмыкнул Шериф.
А Чистотец задумался, откуда взялся транспарант и как вышло, что он словно бы соткался из воздуха. И вообще, что значит последнее слово… «ДОМ»? Это место? Значит, оно являлось ему в снах?
— Смотри! — указал Шериф.
Орел примостился на крыше международной станции, украшенной флюгером в виде тачки, из которой поднимались языки пламени. Когда они подошли ближе, просигналил гудок, и из-за поворота выехал, лязгая колесами, миниатюрный паровоз с огромной трубой, таща за собой три открытых вагона.
Паровозик остановился у платформы с выцветшей деревянной вывеской: на ней была изображена мультяшная сова в форме кондуктора, надпись ниже гласила… «Меньше 42 дюймов не катаем. Не высовывайте руки. И, пожалуйста… НЕ СОРИТЕ!»
— Садимся? — спросил Шериф.
— А у нас есть выбор?
Мэгги хмыкнула, и Чистотец испытал укол страха, но все-таки сел на последнее сиденье. Его спутники заняли еще два. Раздался свисток. Чистотцу показалось, что в окне здания газетной редакции «Клеймон» он заметил чье-то лицо, но не успел его разглядеть, потому что паровозик уже зачавкал прочь. У Чистотца возникло неприятное ощущение, что за ними наблюдают, но он не мог бы сказать, кто и чего ради.
Рельсы обогнули старый карьер с радужной от нефти зеленой водой. Рядом стояли ржавые краны, из скалы выступали гигантские окаменелости. Еще футов через тридцать шпалы были выворочены, поезд остановился.
— Кажется, конечная остановка, — предположил Шериф.
Стоило им выйти из вагончика, как паровозик начал сдавать назад, набирая ход и двигаясь в обратном направлении.
Как выяснилось, паровозик высадил их возле двух ангаров. Не зная, что от них ожидается, Чистотец и его спутники направились туда. Первый, очевидно, когда-то использовали как цех высокоточной сборки и лабораторию разом, с чередой операционных театров и промышленными холодильниками из нержавеющей стали. На полу валялись всевозможные протезы: роботизованные конечности и суставы. Второй ангар был увешан и заставлен тысячами религиозных картин и предметов. Кресты, «Благовещенья» и «Тайные вечери» маслом. Волхвы и «Оживления Лазаря». Всевозможные Мадонны с младенцами и сцены Рождества Христова. Звезды Давида. Фрески, на которых Мардук создавал мир из тела Тиамат. Будды, боги индуизма, исламские мозаики. Тотемные столбы квакиутлей, пенсильванские колдовские знаки, росписи на коре, майяские и египетские иероглифы. Фрагменты машинных языков.
Недоумевая, куда попали, держа оружие наготове, Чистотец и его спутники вышли в городок. Постепенно они заметили, что повсюду их сопровождает хрипловатая призрачная музыка. «Тщетная любовь» Роберта Джонсона.
— Кажется, нам туда, — указал Шериф.
Печальный блюз эхом отражался от камней, утягивая их все дальше в лабиринт разбитых игровых автоматов. Они вышли к хижине с буквами «КРМА» и копьем радиоантенны на крыше.
— Я ее во сне видел! — воскликнул Чистотец.
— Вот обрадовал, — прокомментировала Мэгги.
Внутри было пусто. Никакой аппаратуры. Ни души. Даже музыка смолкла. Только сброшенные кожи гремучих змей и старое кресло-качалка со спинкой из перекладин. Сердце трепыхалось у Чистотца в груди: он-то приготовился к встрече. И вдруг откуда-то снова налетел блюз. Негритянский голос, которому вторят гитарные переборы… точно капли слюны на упряжи… и соскальзывание в морфиновую грусть. «Будь я одержим в Судный день».