— Трудно объяснить, — ответил Юла.
— Люблю плавать и с кривоногими хавать… — бормотал Чистотец.
— Слышали это? — спросил Юла.
— Что-то по-латыни… Квем колорем хабит…
— Quern colorem habet sapientia[94] Это из Блаженного Августина.
— А что с ним такое? — спросила Мэгги, протискиваясь мимо, чтобы открыть дверь, на которую указал Юла.
— Системный сбой. Иными словами, он в отключке.
— Вот дерьмо. Со мной сплошь и рядом такое случается.
— Сомневаюсь, что мистер Большая Шишка это имел в виду, — возразил Шериф. — Что тут на самом деле происходит, Юла? Я не хочу, чтобы вы причинили вред нашему другу. Он достаточно натерпелся.
— Всецело с вами согласен, — вздохнул Юла, когда они положили Чистотца на пуховую перину в апартаментах «Лодема». — Кому как не мне знать, сколько он пережил. Он — мое величайшее творение.
— Творение? Вы хотите сказать… он тоже эксперимент?
— Как и все мы, Шериф, как и все мы.
— Он живой или машина? — поинтересовалась Мэгги.
— Живая машина — очень подходящее определение для многих организмов, но вы, очевидно, разделяете живое и механическое, а я…
— Да хватит вам! — рявкнул Шериф. — Мы и так знаем, что вы шибко умный. Уже поняли. Но вы назвали его сыном. А дети — это не научный проект. Что тут за история?
— Кришна говорил: «Сильные не впадают в отчаяние, Арджуна, потому что им не завоевать ни небес, ни земли», — выкрикнул Юла, колотя Чистотца кулаками. — Соберись же!
Выхватив из-за пояса «хеклер-кох», Шериф прицелился в хозяина Каньона.
— Оставьте его в покое. Вы уже достаточно вреда причинили.
— Если я не ошибаюсь, Шериф, вреда вы мне можете причинить не больше, чем я ему, — невозмутимо отозвался Юла.
— Вы уже ему навредили.
— Тогда стреляйте. Или это просто метафорическая пушка?
— Хватит! — заорала Мэгги. — Хотите выяснять, кто круче, так делайте это как следует. А вот ему действительно хреново, и ваши гребаные пушки тут ничем не помогут!
— Хорошо сказано, миссис Кейн. — Юла поморщился. — Ему нужен Слепой Лемон.
— Тот старик? Который вообще не человек?
— Никогда нельзя недооценивать силу блюза, Шериф.
— Разве не вы сделали и его тоже?
— Я его инициировал. Но он сам себя создал.
— Как такое может быть, если вы его изобрели?
— Нас всех кто-то «изобрел». Но тому, что знает он, научить нельзя.
— Он уже идет! — крикнула, глянув в окно, Мэгги. — Его большой скунс ведет! Вы собираетесь пустить сюда эту газовую бомбу?
— Уолт может ходить где хочет. А вот Витгенштейн — другое дело. Поможете Слепому Лемону подняться по лестнице, миссис Кейн?
Как это ни удивительно, Мэгги повиновалась без возражений, хотя к тому времени, когда она вернулась, ведя за руку Слепого Лемона, за плечом у которого висела акустическая гитара, она готова была взорваться.
— Этот железный гад меня лапал! Запустил руку прямо под юбку!
— Отличная попка! — старчески хохотнул Слепой Лемон. — Ха!
— Ах ты слепой грязный робот!
— Попка в руках держащего, девочка. Хе-хе.
— Пошли, — скомандовал Юла. — Оставим Слепого Лемона делать свою работу.
Лысый хозяин Герметического каньона вывел их за дверь и вниз по лестнице. Обе створки двери были открыты, чтобы внутрь смог попасть Уолт Уитмен, занявший почти весь вестибюль, его мохнатый хвост скрывался в гостиной, которая, как заметил Шериф, уже несколько погрязнела с тех пор, как они поднялись. Краска поблекла и местами облупилась, а обои в цветочек начали отваливаться. Сверху доносились гитарные переборы, то суровые, то нежные, и голос Лемона — молодой и усталый одновременно. Шериф казался еще более ошарашенным, чем раньше.
— Слепой Лемон так и будет ему просто петь?
— Да. И ничего «простого» в этом нет.
— При всех ваших технологиях, медикаментах и еще бог знает чем?
— Есть многое на свете, Шериф, что не укладывается в ваши представления о науке.
Они вернулись за длинный стол на опустевшей теперь Главной улице, Уолт Уитмен шаркал следом. На сцене лежала растоптанная красная гвоздика Йо-Йо. В пыли поблескивали осколки чайного сервиза Джейн Стихийное Бедствие, и транспарант «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ» уныло трепыхался на ветру. Сожрав все коктейльные сосиски, димегродончик решил полакомиться стегозавром и начал глодать его ногу, но тут Уолт Уитмен съел их обоих. Юла удрученно рухнул на стул, раскурил метафорическую сигару и выдернул из ведерка бутылку шампанского. Мэгги тоже взяла себе одну.