— Покажись голой, — сказал Чистотец.
Никчемные мужики выглядели такими потерянными, может, голая красавица их развеселит.
С мгновение эйдолон смотрела на него молча, потом сказала:
— Среди опций общей платформы нет опции «нудизм».
— Я не ощипыватель фазанов, но сын Ощипывателя Фазанов, и я буду ощипывать фазанов, пока не придет Ощипыватель Фазанов, — ответил Чистотец.
Вината Нидху исчезла, но вмиг появилась снова с поразительной четкостью — голой, если не считать золотой цепочки, с которой свисал крошечный Шива. Теперь внешность у нее стала чисто дравидской. Соски были такими темными, что казались почти пурпурными. Невзирая на все свои неприятности, Чистотец вдруг ощутил укол желания, хотя и понимал, что перед ним всего лишь картинка. Но как не обращать внимания на ее откровенную и изящную наготу? Даже Убба Дубба и Селезень Дули заинтересовались.
Для голоса Королевы Уббы Дуббы смикшировали записи Вупи Голдберг и Дэвида Эттенборо, ведущего добиспидовских фильмов Би-би-си по естественной истории. Получившееся сбивало с толку, но не отталкивало. Звуковой файл Дули был основан на записях покойного актера Кевина Костнера, вот только в голосе селезня явно слышалась паранойя — следствие того, что у разработчика скрипта случился биполярный нервный срыв.
— Она голая! — закрякал Дули. — Кошмар наяву! Перед всеми и вся. Нагая. Беззащитная.
— Хранительница Земли, — запела Убба Дубба. — Богиня любви!
— Эй! — крикнул один из подоспевших безопасников. — Здесь нудистским дикторам нельзя! Убери эту штуку из общественного вещания.
— Я не знаю как, — отозвался Чистотец. — И вообще мне нужно идти.
— И я с тобой, — подхватила Вината.
Чистотец вышел из области вещания, а за ним по пятам двинулись три эйдолона: нагая богиня, словно бы сошедшая с барельефа в индуистском храме, пухлая орангутаниха-экофеминистка и гигантский синий селезень с психическими отклонениями.
— Куда ты их ведешь? — крикнул безопасник.
— Никуда не веду. Они просто идут за мной.
И уже произнося эти слова, Чистотец понял, что не только они, но еще и несколько человек тоже.
— Идемте, дети, — приказала его свите Убба Дубба. — Давайте все обнажимся, вернемся к тому, чем мы были в Великом Лесу у начала времен.
С этими словами королева консерватизма стянула свой зеленый наряд, который растворился, как гипертекст, и предстала всем длиннорукой, с поросшей волосами грудью — точно толстая рыжуха с гормональными отклонениями, она же — источник ласковой мудрости.
— Ух ты! — воскликнул Дули, снова выдав свое фирменное подергивание шеей. — Это как… Но я-то не могу раздеться. У-у-ух ты!
— Ты и так голый, — заметила Убба Дубба. — Если не считать пиджака и жилетки, которые, честно говоря, тебе не идут.
— Тебе не нравится мой жилет? — Селезня передернуло. — Я на грани полномасштабного системного сбоя… а ты говоришь, тебе не нравится мой жилет… и что… я голый?
— Слушай, Дули, — крикнул один пьянчуга. — Снимай пиджачок и жилетку пидора!
— Кошмар, кошмар! — взвыл Дули и стал вдруг ярче. — Я не голый, как она, — сказал он, указывая на Винату Нидху.
— Нет, — согласилась Убба Дубба. — Тебе кое-чего не хватает.
— Ччччччеггггго? — завопил гигантский эйдолон, и понимание и паника в его взгляде были одновременно уморительными и жалкими.
— Эй, Дули! — крикнул второй пьяница. — Покажи нам хрен!
— Дули! Дули! Дули! — принялись скандировать откуда-то еще.
— Вы хотите сказать… — замялся Дули. — Что я охрененный селезень без хрена?
Огромные голубые глаза селезня расплылись и загорелись, а сам он на мгновение словно бы распался на пиксели. Потом сложился снова — с выражением бесконечного, интуитивного отчаяния на физиономии.
— Теперь мне все ясно! — заплакал он. — Вот почему меня пускают к детям! Я генитально ущербный самец! О стыд! О позор!
— Может, еще не поздно измениться, — предложила Вината.
— В перемене единственное постоянство, — царственно возвестила Убба Дубба.
— До меня только сейчас дошло, — рыдал селезень. — Я постиг истину. Боюсь, я не смогу больше жить.
Опустив руку в карман, Чистотец нащупал странный костяной шарик.
— Может, если уговоришь их… ну, тех, кто тебя создал… дать тебе какой-нибудь прибор, — предложил он, заметив, что вокруг них начинает собираться толпа.
— Ага, пусть дадут тебе член! — заорали хором пьянчуги.
— Ату селезня! Ату бесчленного!
Тут автоматизированный вокзал системы «Грейхаунд» решил, что такого шума с него хватит. Слетелись вооруженные шокерами роботы-безопасники. А перед глазами у Чистотца все словно бы распадалось на части. Нужно выбраться отсюда. Ближайший робохранник увлеченно поливал газом какую-то девушку, и Чистотец незамеченным выскользнул через боковую дверь, пока Дули лихорадочно мотал головой, обещая запаниковавшей толпе потребовать переписки и перерисовки.