— А еще потому что у меня рак горла.
— Ну и… что случилось с настоящим Хупером? Вам понадобились новые легкие?
— Нет доказательств нечистой игры! — отрезал Человек из Стали.
— Готов поспорить, нет вообще никаких доказательств. И даже ваша жена счастлива при условии, что у нее достаточно водки.
— И камеры, — добавил Человек из Стали. — Видеокамеры тоже большая подмога. Хупер дал мне еще один способ собирать сведения о наследниках.
— О ком? Ах да, о вашей семье. Значит, под маской вы за ними шпионите?
— Нечего изображать из себя святошу! Все они проныры проклятые!
— Но не Уилтон.
— Он наркоман и извращенец. Я и цента бы ему не доверил!
— Это потому, что Теодор и Саймон(а) подсадили его на «Пандору».
— Вот о том я и говорю! Жрите раненых, закапывайте стариков! Откуда вам знать, каково это — пятьдесят лет жить, думая, что каждый следующий день твой последний?
Чистотец отчаянно старался высвободить ногу из пасти медведя и наконец, резко пнув, откинул проклятую шкуру. Пролетев через комнату, она ударилась о вазу эпохи Минь и сбила ее на пол. Упав, ваза эффектно разлетелась на куски, и из нее посыпалась какая-то сажа.
— Это была моя первая жена. И бесценная ваза! — Человек из Стали сглотнул. — Но, полагаю, теперь это не важно. Просто сделайте свою работу.
— Я… Прошу прощения, какую еще работу? — неуверенно переспросил Чистотец.
— Ну как же! Убить меня, конечно. Разве не для этого выписывают наемных убийц?
Глава 12
Яростивость
— Можете сколько угодно разыгрывать дурака, но убийцу вам из меня не сделать, — отрезал Чистотец. — Я здесь лишь потому, что мне показалось, что у Эйнсли больной голос. Помните Стойкого Эйнсли? Главного получателя по завещанию?
— Вероятность успеха нападения с целью придушить у гепарда-одиночки варьируется от десяти до сорока процентов, — монотонно загудел Эйнсли.
— Мне бы хотелось с ним познакомиться.
— Нет.
— Представьте меня, и я ни словечка не скажу, что вы Хупер.
— Нет. Пожалуйста.
— Иначе я не уйду. Клянусь. Тогда все узнают.
— Вот… черт, — застонал Человек из Стали.
Подавшись вперед, он послал доску для серфинга в соседнюю комнату. Один ее угол бы затянут белой тканью — в целом походило на фосфоресцирующий кокон.
— Откиньте занавес.
— Эйнс… ли? — начал Чистотец, но осекся, увидев перед собой пустоту.
— Он не здесь, он вознесся, — вздохнул Брэнд и разразился рыданиями, от чего ритмичное вздутие и опадание имплантированного пениса стало смехотворнее.
Голос произнес:
— Почувствовав опасность, бобры бьют по поверхности воды хвостами, давая знать остальному семейству, что нужно прятаться в укрытие.
— Не понимаю.
— В его базу данных включен полный текст классического труда Л. Г. Моргана «Американские бобры и их хатки». Вот! — взвыл отец. — Это все, что осталось от моего сына! — Он указал на батарею компьютеров. — Эту систему разработал Динглер, наш сосед. Он — гений. Сволочь, но гений. Мы решили пустить помехи, искажающие изображение, чтобы семья не узнала.
— Эйнсли не… не болен? Он мертв?
— Тело мертво, — признался Человек из Стали. — Но его… личность… живет в этой системе, а теперь он умирает у меня на глазах. Тогда было искалечено тело, сейчас — разум.
— Сердце у взрослого жирафа размером с баскетбольный мяч, — заявил Эйнсли.
— Кибердеменция, — шмыгнул носом Человек из Стали. — Динглер запустил в систему вирус, вызывающий прогрессирующий синдром Аспергера, и активировал его, когда я отказался принять его в члены элитного гольф-клуба, президентом которого являюсь.
— И когда вы в последний раз играли в гольф?
— Двадцать два года назад. Но суть-то не в этом.
— Тщательно отслеживайте нормальное, чтобы засечь патологию, — загудел Эйнсли.
— А его нельзя… нельзя…
— Отключить? — спросил отец. — Да. Но я еще не готов. Какой горький конец! Посмотрите туда, — сказал Человек из Стали, указывая за окно.
Переведя взгляд, Чистотец увидел, как ворота конюшни бешено хлопают на ветру. Значит, вот как выбрался Уорхолл.
— Динглер увязал воедино его систему с системой управления домом. Кое-что я отключил, но в глобальные процессы вмешиваться не решаюсь. Хорошо еще, что у этой части дома своя компьютерная система…
— Подождите минутку, — прервал его Чистотец. — Я думал, Эйнсли был искалечен…
— Восемьдесят восемь лет назад. А ведь у него была яростивость! — разревелся Стальной Король.