Зейнсвилл

Глава 3 Зловещие гармонии

Когда мотиватор зашаркал по своим делам, Чистотец сжал в кармане белый шарик и оглядел вокзал. Хариджан мыл пол. Перед «Старбакс» возила тряпкой гаитянка. Терминал «Зри-связи» был закрыт на «техобслуживание», но в кубах жидкоплекса жестикулировали до-эйдолоновые дикторы: Джон Катц, в прошлом «затейник» программы «За день до Завтра», и Бетани Квим, некогда ведущая «Постоянного развлечения». Инквизиторов нигде не было видно, но в здании вокзала витала тревога. Угроза исходила не от восьмидесятилетнего старика в летнем костюме цвета гуавы с удочеренной двенадцатилетней камбоджийкой, и не от сестер «Благодати Снизошедшего Евангелия», и не от бородатого раввина или паралитика в инвалидном кресле-каталке. Нет, повинны в ней были мужчины, одетые как водевильный квартет: в красно-белые полосатые костюмы, аккуратные галстуки-бабочки и соломенные канотье, с нелепыми тросточками в руках. Если при виде инквизиторов пассажиры покорно вжимали головы в плечи, то водевильный квартет внушал почти ужас. Особенно когда Чистотец сообразил, что этих типов пятеро. Несмотря на различия в телосложении (от массивного баса до сухощавого фальцета), у всех были одни и те же черты лица, одни и те же усики! Он почувствовал, как они нацеливаются на него — своего рода магнетизм насекомых.

Один отошел сторожить автобус Чистотца, который, к досаде последнего, тут же отъехал. Еще один встал у главного входа с явным намерением его перегородить, остальные трое начали постукивать тростями об пол и прокашливаться, будто собирались запеть. Люди зажимали уши руками. Мозг Чистотца заполнили статика и страх. Он не знал, что делать. И самое странное: невзирая на растущую панику, он почувствовал, как на него накатывает ненасытное сексуальное влечение. «Я теряю контроль над собой», — подумал он. Заболела голова, буквы, вырезанные на спине, снова начали жечь. Раввин метнулся в уборную. Типы в красно-белых полосатых костюмах и соломенных канотье запели:

Девчонки Буффало, разве не выйдете сегодня вы, сегодня вы
Девчонки Буффало, разве не выйдете сегодня вы
Танцевать при свете луны.

Но за песней Чистотец слышал единое жужжание электронной саранчи:

Скажи, что у тебя на уме.
Когда будет слишком поздно, узнаешь.
Нерешительность — твой единственный выход.
Сомнение побеждает все.

Разом вскочив, сестры Благодати ответили на это парой тактов из «Иисус — наш ответ», но стоило им затянуть псалом, как тенор указал на одну из них тростью, и женщина разразилась пронзительным воплем — на щеке у нее начал проступать ожог второй степени. Сестрицы сели и принялись утешать раненую, чей плач теперь, заполняя вокзал, перекрывал ритмичное постукивание тростей, с которым водевильные типы начали надвигаться на Чистотца.

«Может, пусть они просто меня заберут, — подумал Чистотец. — Это положит конец бегству и поискам». Но в глубине души он сознавал, что сама мысль сдаться если не неприемлема, то весьма неразумна. Кто-то ведь снабдил его картой. Возможно даже, это были дядя Уолдо и тетя Вивиан. Как ни крути, нужно завершить начатое. Ему не положено сдаваться. Если он так поступит, то кого-то подведет — может, свою семью, а может, нечто большее. На вокзале воцарилась тишина, только гаитянка все шуршала тряпкой.

— Мы пришли за тобой, — произнесли хором одноликие.

Чистотец уже собирался сказать им про Ощипывателя Фазанов, когда из-за колонны с мягким шипением гидравлики вдруг появился хариджан.

— НЕ МОЖНО, — пропел он искаженным статикой голосом.

К троим подошел четвертый, и квартет разом ударил тростями в пол и снова стал настраиваться на гармонию. Сестры Благодати, да и все остальные тоже, кроме парализованного, отступили подальше.

Клоны надвинулись на Чистотца.

— Мы пришли за тобой!

— БЕГИ! — прогудел Чистотцу хариджан.

Баритон замахнулся на робота тростью, но тот оказался быстрее и подвижнее, чем можно было ожидать. Вырвав у противника трость, он обрушил ее сперва на руки, потом на ноги баритона. Полосатая фигура выгнулась, но не успел хариджан добить врага, как на него набросились остальные клоны: механическое тело закачалось и заискрило.

— БЕГИИИИИИИ! — завизжал робот Чистотцу.

Между глаз тенору вонзилась стрелка лазера, а мгновение спустя сама его голова полетела с плеч. Чистотец глянул в ту сторону, откуда был произведен выстрел, и увидел облокотившегося о колонну раввина, который целился из пистолета-переростка. Выстрел привлек внимание остальных, которые уже изготовились запеть, когда — к изумлению Чистотца — паралитик выпрыгнул из инвалидного кресла, выставив перед собой что-то вроде акваланга, который плюнул вдруг пурпурно-зеленым соком. Уже в воздухе жидкость изменила текстуру, превратившись в желеобразную массу, которая налипла на жилеты певцов. И почти тут же задымилась.