— Кто это? — спросил светловолосый, указав на четырех мужчин, впряженных в старую повозку, которую облепили индейские детишки.
— Бывшие члены совета директоров «Макдоналдс». Теперь каются. Получили солидные отступные, когда «Культпорация Витесса» превратила «Макдоналдс» в «Мактрейвишс».
— Не понимаю, о чем ты, — отозвался он. В голове у него, казалось, было сладко, сыро и пусто, будто он принадлежал к иному миру.
— Если ты хотя бы на минуту забыл про «Витессу», тебе, пожалуй, можно позавидовать. К сожалению, никуда не денешься, вспомнишь. «Витесса» — самый могущественный конгломерат в мире. И политическая партия. И религия. Что они еще не захватили, то пытаются контролировать. А мы пытаемся сопротивляться.
Взгляд светловолосого упал на индейского мальчика с мокнущей экземой на щеке. Через плечо у него была переброшена дохлая белка, в руке — духовое ружье, изготовленное из алюминиевого шеста для палатки.
— Вы? Вы пытаетесь сопротивляться?
— Мы. И другие, как мы, — перешла в оборону Арета. — Со временем ты все вспомнишь. «Макдоналдс» был когда-то мощной корпорацией, как «Дисней», «Кока-Кола» и «Майкрософт». Их всех скупила втихаря «Культпорация Витесса», а Уинн Фенсер вообще велел почему-то заменить «Макдоналдс» на «Мактрейвишс».
Названия выжали из памяти лишь тени и шепотки.
— Фенсер прибрал к рукам киберинженерию, генотерапию и нейроструктурирование, — продолжала Арета. — И сказал: «Давайте возьмем самую безвкусную кухню мира и превратим ее в навязчиво популярную». И в одночасье на смену гамбургерам пришли хаггисы.
— А что такое хаггис? — спросил светловолосый, жадно впитывая окружающее: загоны для кур и террасы гидропоники — миниатюрные рисовые поля, сконструированные из баков и желобов.
— Бараний рубец, золотце. С начинкой по выбору.
— Гадость какая!
— Демонстрация силы.
— А кто эта старушка? — спросил он, указывая на седеющую женщину в вампирско-черном балахоне, сгибающуюся под коромыслом с тяжелыми ведрами. Близость жителей Форта Торо словно бы смягчала жгучую боль у него в спине.
— Белуах Шварцчайлд, Председатель Верховного и Мирового суда. Это ее голос стал решающим, позволив «Витессе» слить воедино свои дочерние компании и стать тем, чем она является сегодня.
— Что она тащит? Почему никто ей не поможет?
— Она ассенизатор и работает одна. Работает по собственной воле. И всегда в судейской мантии, которую опозорила.
Женщина споткнулась и упала на одно колено, помои плеснули через край ведра. Светловолосый подошел помочь. От ее одежды воняло. Ее подернутые сединой волосы свалялись колтунами. Осторожно ее подняв, он поправил зловонные ведра на коромысле.
— Не положено! — булькнул с поеденного ржавчиной прицепа мужчина в респираторе.
— Кажется, ты говорила, вы помогаете людям! — вспылил светловолосый, глядя, как печальная женщина снова поднимает на плечо коромысло и, спотыкаясь, бредет прочь.
— У нас есть определенные обычаи и правила, — ответила Арета Найтингейл. — Белуах по собственной воле отказалась от своего поста и богатства. Она может уйти, когда пожелает.
— И куда же она пойдет? — спросил светловолосый, когда судья исчезла между помятой тележкой для кренделей и развороченным «доджем».
Арета не нашлась что ответить и испытала облегчение, когда они подошли к большой военного вида палатке. Там их встретила женщина с длинными темными волосами и очень красными губами. Высоко на ее обнаженной левой груди красовалась татуировка с множеством Мандельброта[9].
— Это Натассиа, — представила ее глава сатьяграхов.
Стены у палатки были из какого-то полимера, и большую ее часть занимали внушительный компьютер и батарея каких-то медицинских приборов. Все было стерильным, как в лаборатории, впечатление портила лишь полка с фиалковым латексным вибратором и початыми бутылками бренди и бенедиктина.
— Покажи ладони, — велела Арета.
Кожа у светловолосого была на удивление гладкой. Одну за другой ему велели положить руки на сканер дентина. Затем темная женщина с яркими губами подкатила сканер сетчатки глаза и заставила светловолосого опустить лицо к нужному месту. От ее кожи исходил пикантный аромат халапеньо. Она заметила явную припухлость у него в паху.
9
В математике множество Мандельброта — это фрактал, определенный как множество точек на комплексной плоскости. Наглядно выражается в компьютерной графике в виде «расплывающихся» абстрактных рисунков.