Прошло добрых полтора года с тех пор, как Зельда и Майкл встретились в Лоуэльской школе. Девушке только что минуло тогда шестнадцать, а большинство ее одноклассников были годом-двумя моложе. Они переживали еще тот период юношеской целомудренной стыдливости, когда естественные порывы пробуждающейся плоти неясны им самим и тщательно скрываются от себя и других. Зельда была гораздо испорченнее других и вполне отдавала себе отчет в том, какое она производит впечатление на мальчиков постарше. Жизнь била в ней через край, кровь бурлила в жилах, но низменных инстинктов в ней не замечалось; она просто была нормальным молодым животным, в котором уже победно звучал голос пола. Все ее мысли были заняты мужчинами. Каждому из школьных товарищей — если она вообще находила его достойным внимания — отводилось в этих мыслях особое место. Она не упускала случая «делать глазки» и учителю алгебры, мистеру Кроссу, и даже самому директору, мистеру Хортону. На большинство мальчиков она смотрела презрительно с высоты своего опыта, приобретенного в дешевых пансионах, бродячем цирке и второсортной гостинице Бэкерсфильда, где царили свободные нравы. Что они знали, эти глупые маменькины сынки?!
Зельда не помнила, когда именно она впервые заметила Майкла. Но однажды, когда он был вызван к доске решать алгебраическую задачу и стал мишенью язвительных острот мистера Кросса, его унижение глубоко отозвалось в ее сердце. С этого дня она полюбила Майкла, но прошло много-много времени прежде, чем она поняла это. Как-то, когда она смотрела на него с другого конца класса, он поднял голову, их глаза встретились, и тотчас же лицо Майкла осветилось широкой улыбкой. Улыбка эта не была ни натянутой, ни самоуверенной, она была просто дружеским ответом на взгляд Зельды. Но Зельда повела себя как-то странно: вдруг порывисто отвернулась, опустила глаза на лежавшую перед ней раскрытую книгу и покраснела до корней волос. Ей даже жарко стало; никогда в жизни она раньше так не краснела. Она решила, что «ненавидит этого мальчишку Кирка». Она как будто избегала его, и в то же время ни на минуту в течение дня не переставала наблюдать за ним. Потом ей захотелось вновь испытать то смущение, что она испытала от взгляда Майкла. Это было мучительно — и вместе с тем ужасно приятно. Снова глаза их встретились, и снова зубы Майкла засверкали в улыбке, а лицо собралось в морщинки — кровь снова прилила к щекам Зельды. На этот раз она решила, что он «славный мальчик» и что в нем «есть что-то милое и забавное». С этих пор они постоянно обменивались дружелюбными взглядами и улыбками, пока в один прекрасный день при возвращении из школы не обнаружилось, что Майкл живет в том же квартале, где и Зельда.
Зельда, увидев его, пошла медленнее, но он по-прежнему шел в нескольких шагах от нее, не приближаясь. Она заметила, что он нарочно размерял для этого шаги. Тогда она вдруг сделала вид, будто у нее подвернулась нога, уронила на землю книги, схватилась за дерево, чтобы не упасть, и охнула, как от боли. Майклу ничего более не оставалось, как поспешить к ней на помощь.
— Вы ушиблись?
Она сделала гримасу и улыбнулась. Они смущенно стояли друг подле друга. Зельда — держась одной рукой за дерево, другой потирая лодыжку, а Майкл — весь участие и беспокойство. Он собрал с земли книги и, поддерживая прихрамывающую Зельду под локоть, проводил ее до самого дома. Это положило начало более близкому знакомству. Теперь Майкл по утрам делал крюк, чтобы пройти мимо ее дома, и нарочно замедлял шаги, поджидая ее. Иногда они вместе возвращались из школы и прощались у ворот дома ее дяди, поболтав несколько минут. Зельда отдавала себе отчет в той застенчивой нежности, которую она питала к Майклу: на языке других девочек ее возраста это называлось «обожать». Майкл же не анализировал своих чувств. Зельда Марш — удивительная девушка, она слишком хороша для него, — вот все, что он знал. Ему и в голову не приходило, что она может разделять его чувства. Он ничего не говорил о ней матери, понимая, что не встретит сочувствия и одобрения.
Шла зима — и все более разгоралась эта влюбленность мальчика и девочки. Они болтали и смеялись, посылали друг другу записочки через весь класс, с парты на парту. Майкл носил Зельдино колечко с бирюзой (подаренное ей отцом несколько лет назад), но не забывал, подходя к своему дому, снимать и прятать его. Они едва решались иной раз подержать друг друга за руки. Майкл был необыкновенно стыдлив и мучительно конфузился всякий раз после того, как это случалось. Зельда не хотела его отпугивать, он ей слишком нравился. Но было что-то в Майкле, в их отношениях, что расстраивало и беспокоило ее. Что-то было «не так»…