— Не хватает еще одного, — весело напомнил я ему. — Третий экс-супруг может появиться с минуты на минуту.
— Этот зануда! — прорычал он — В некотором роде Гарри Тайг наихудший в этой связке — и ваша заслуга, что вы смогли это вычислить. Я не против того, чтобы выпить, совсем недавно я сам был таким. Но этот заносчивый пьяница, который использует чувства других людей как некондиционный товар, покупаемый по сниженным ценам... — Он внезапно замолчал и снова помотал головой. — Я говорю чертовски много. Простите, Холман.
— Вы становитесь интересным, — заметил я. — Никогда сам не встречал Тайга, но, конечно, много слышал о нем.
— Вы знаете, как говорят на Бродвее, единственным, кто сказал доброе слово о Гарри, была его мать, и это случилось в тот день, когда он покинул дом. — Броган вымученно ухмыльнулся. — Возьмите любого в Голливуде, и он окажется более чистым, чем Гарри с его репутацией.
— Это действительно так? — выпалил я.
— Он не только лжец и мошенник — этим он не отличается от других продюсеров, — заявил Броган хладнокровно. — Эта его врожденная низость по-настоящему досаждает. Ему хотелось не только овладеть каждой, кого он встречал на своем пути, но и похвастаться этим перед всеми, демонстрируя своих любовниц и подробно рассказывая о своих приключениях. Но позднее это обернулось против него самого — вот почему он стал пьяницей. Трезвый, даже сам Гарри Тайг не может выносить своего собственного лица.
— Как долго Зельда была замужем за ним?
— Неполных шесть месяцев, вернее, восемнадцать недель, чтобы быть точным. Он ужасно обходился с ней в это время, был ей неверен. Она многое переняла от него, разбив дюжину браков. И наконец Тайг не смог допускать подобное дальше.
— Вы снова запутали меня своими словами, — заметил я кратко. — Вы все время много говорите, но при этом так ничего и не рассказываете. Что конкретно сделал Зельде Тайг, что было такого ужасного в этом браке?
— О'кей, — проскрежетал Броган. — Если вы хотите короче и благозвучнее, тогда Гарри Тайг был...
Его голос затих, когда он услышал быстро приближающиеся легкие шаги позади нас. Он обернулся через плечо и, спотыкаясь, поднялся. Его губы раскрылись в подобии улыбки.
— О! Нина! — пробормотал он, заикаясь. — Как чудесно видеть тебя снова.
— Привет, Ли, — легко отозвался женский голос. — Судя по твоему виду, ты пропил десять процентов этой сделки?
Я последовал примеру Брогана и поднялся, чтобы поприветствовать новую гостью. Прошло уже изрядно времени с тех пор, как я видел ее в последний раз, но она совсем не изменилась, впрочем, как и Зельда. В шоу-бизнесе, вспомнил я, все женщины остаются в одном возрасте лет двадцать, а потом, в отличие от старых солдат, быстро увядают. Нина Фарсон, должно быть, была так близка к сорокалетнему рубежу, что для этого ей достаточно лишь протянуть руку, но выглядела она лет на десять моложе. Это была высокая брюнетка с худым, почти истощенным телом, какие были нынче в моде. Худое, заостренное лицо подчеркивало выразительность ее огромных карих с зелеными крапинками глаз, с их особой способностью искусственно выжимать слезы, что вводило в заблуждение с миллиона телеэкранов треть мужской части планеты.
— Не может быть, — воскликнула она превосходно поставленным голосом, — это же Рик Холман! Какой приятный сюрприз видеть вас здесь, Рик! Ведь это всегда означает, что самые большие неприятности будут устранены с величайшими предосторожностями и ни одно проклятие не коснется того, кто в этом участвует. Я уже не чувствую себя угнетенной.
— Вы все еще злитесь на меня за то время в Акапулько, Нина, — сочувственно произнес я. — Но, милая, тот руководитель оркестра был трижды разведен, и его долги по алиментам приближались к шестизначной цифре. Киностудия только сберегала свои капитальные вложения.
— Я не имела в виду киностудию, — ехидно заметила она. — А лишь тот паршивый способ, каким вы воспользовались, назвав себя представителем его третьей жены и ворвавшись в нашу комнату в середине... — Она замолчала, и сладкая милостивая улыбка преобразила ее лицо. — О, крошка! — тихо замурлыкала она.
На мгновение мне показалось, что она тронулась умом, но потом я понял, что она смотрит не на меня, а через мое плечо. Я повернулся и увидел Зельду, скользящую по террасе с распростертыми руками и сияющей улыбкой на лице.
— Нина, дорогая!
Они нежно обнялись, так что ни их косметика, ни их кружева не пострадали.
— Ты чудесно выглядишь, дорогая, — с небывалым энтузиазмом воскликнула Нина, — просто чудо!
— И ты тоже, дорогая, — отвечала Зельда с таким же вдохновением. — Если я смогу хотя бы наполовину выглядеть так же молодо в твоем возрасте, я буду безумно счастлива.
Улыбка Нины не дрогнула.
— Не беспокойся, дорогая, — прошептала она взволнованным голосом, — твоя тайна в абсолютной безопасности со мной. Я приехала последней?
— Должны приехать еще двое, — заверила ее Зельда. — Так что у тебя много времени, дорогая. Ты ничего не пропустишь. Почему бы нам всем не пройти внутрь и немного не выпить, ожидая, пока подъедут остальные?
Она взяла Нину под руку, и они удалились вдоль террасы, оживленно разговаривая, как парочка школьных подружек после долгих каникул. Ли Броган наблюдал за ними с любопытствующим сосредоточенным выражением лица, пока они не скрылись внутри дома.
— Это то, что мне нравится в красивых женщинах, — развязно выпалил я, — уходят или приходят они, за ними всегда интересно наблюдать. Зад Фарсон, пожалуй, единственное место, где она сохранила еще какие-то изгибы.
— Я помню, когда-то давно, — произнес Броган ровным голосом, — во время боевой подготовки нас обучали обращаться с гранатой, и какой-то шутник из Айовы, только что прибывший с фермы, каким-то образом раздобыл одну. Он дурачился с ней в казарме в тот вечер и случайно сорвал чеку. Думаю, по меньшей мере двадцать парней стояло рядом, и все они знали, что в запасе у них не более пяти секунд, чтобы предпринять что-то. Я не имею в виду, что они хотели поступить как герои или что-то в этом духе — нет, просто они мечтали остаться живыми, выпрыгнув в окно или еще как-то. И знаете, что произошло? Ничего, вот что! Они все стояли вокруг, словно загипнотизированные, и похолодели от ужаса, в том числе и я, конечно.
— Ну и что?
— У меня внезапно возникло то же ощущение, что и тогда, — проговорил он мрачно. — В любое время Зельда готова сорвать чеку, а мы все стоим вокруг и наблюдаем до тех пор, пока не будет слишком поздно пытаться что-либо сделать.
— Вы знаете что-то такое, о чем не знаю я, приятель? — задумчиво спросил я.
— Возможно, я не уверен. — Он пожал плечами. — Почему бы вам не спросить у Зельды? Вы ее старинный приятель, не так ли, Холман?
Неожиданно Броган развернулся и зашагал по террасе. Я бросился его догонять.
— Постойте, — крикнул я раздраженно. — Какого черта вы темните, Броган?
— Я уже сказал вам, — буркнул он, — если вы ничего не знаете, лучше спросите у Зельды.
— О'кей, — прорычал я ему вслед. — Так и сделаю. Но все-таки — что же, черт возьми, случилось?
— Когда? — Он посмотрел на меня отсутствующе.
— Да тогда, глупец вы этакий, когда тот крестьянский парень сорвал чеку!
— А, это, — он слегка поежился, — абсолютно ничего, граната была учебной.
Глава 3
Примерно часом позже мы сидели, развалясь, в мавзолее, заменяющем гостиную, и пытались поддержать угасавшую беседу, когда слуга объявил о прибытии очередных гостей. При их появлении в комнате я почувствовал, как в глубине души у меня нарастает ярость, и очень удивился, что два долгих года не смогли заглушить мою ненависть.
Темно-серый костюм, старомодная рубашка и галстук не смягчали внутреннюю жестокость Рамона Переса. На его загорелом лице была все та же резко очерченная маска расчетливой враждебности, его блестящие глаза отражали марксистскую концепцию восприятия мира, к которому принадлежал я и которому он не верил.