Утро было промозглым, ветреным, накрапывал мелкий дождь вперемешку с мокрым снегом. Волны на озере, однако, были не особо большими, так что Радко и девушки столкнули лодку в воду, поплотнее закутались в плащи, и Радко сел на вёсла.
На этот раз дохлой рыбы около острова не было, но проплешины, затронутые мором, стали видны чётче – кусты и деревья там полностью поросли чёрной гнилью, а эта самая чёрная гниль покрылась белым налётом. Кое-где попадались плотные занавеси паутины, не похожие на плетения обычных пауков. Радко насторожился.
– Когда вы были здесь прошлый раз, – спросил он, – нечисти не было?
– Оборотка только мёртвая, – вспомнила Стана.
Радко не ответил, вытащил меч из ножен и пошёл по тропинке вперёд, шаря глазами по кустам, деревьям и траве.
Около форта следы мора были видны сильнее – чёрная гниль почти полностью покрылась белёсо-лиловатым налётом, гладким и мокрым на ощупь. Больше стало и паутины.
Стана присела, рассмотрела паутину, потрогала её. Та липла к пальцам и отдиралась с большим трудом. Белёсо-лиловатый налёт она тоже пощупала, растёрла в пальцах, понюхала и даже лизнула. Прислушалась к горьковато-сладковатому привкусу во рту и сплюнула.
– Что этот Штефен Иштвица здесь вытворял? – задала она, в общем-то, риторический вопрос.
– А что? – спросила Лепа. Радко продолжал настороженно шарить глазами вокруг.
Стана поднялась с корточек.
– Есть некоторые виды плесени, – задумчиво объяснила она, – которые используются в зельях. Чтобы не соскребать её отовсюду, придумали специальные питательные зелья: готовишь такое, подселяешь туда плесень, и она быстро растёт. Чёрная гниль, которая здесь везде, в природе встречается часто, но в крохотных количествах. А она используется во многих противовоспалительных зельях, и поэтому для неё придумали питательный раствор. И этот Штефен, – она невольно бросила взгляд в сторону его могилы с просевшим холмиком, – видимо, готовил такой питательный раствор. Но сколько же он его приготовил… Или сколько магии вбухал, чтобы отравить такую площадь…
– А этот налёт? – спросила Лепа.
– Жемчужный покров, тоже плесень. Она растёт на чёрной гнили, но чтобы она выросла, в питательный раствор для чёрной гнили нужно внести дополнительные ингредиенты. Этот жемчужный покров тоже используется в зельях против инфекций и воспалений, но он очень… привередливый ингредиент. Чуть не выдержал условия хранения, чуть передержал или недодержал на огне, чуть не до конца очистил от примесей – и зелье приобретает побочные эффекты. К тому же он несовместим со многими распространёнными ингредиентами, теми же костями нечисти. Поэтому жемчужный покров используют только в лабораторных исследованиях.
– Может, – хмыкнул Радко, – собрать этот покров для Александра? Он, я смотрю, любит редкие ингредиенты.
– И когда он его затребует, – кивнула Стана, – продать по завышенной цене.
В лабораторию Радко вошёл первым с обнажённым мечом, велев девушкам оставаться снаружи, а если что – визжать. Впрочем, вернулся он быстро, сообщил, что всё чисто, и разрешил заходить.
Внутри, вопреки ожиданиям Станы, и чёрной гнили, и жемчужного покрова было не особо много – не намного больше, чем в прошлый их приезд. Правда, стало больше мусора – заметённых с улицы листьев, веточек, пыли.
– Ну и? – спросила Лепа, которая в царстве плесени и мусора чувствовала себя крайне неуютно. – Где искать этот журнал? Простукивать все камешки?
– Где бы ты прятала лабораторный журнал? – спросил Радко Стану.
Она посмотрела на него как на идиота:
– Я бы его не прятала, – пожала она плечами. – Зачем мне это делать? Разве что от дождя или козы. Но здесь нет ни дождя, ни козы.
– А если бы ты готовила какое-нибудь запрещённое зелье?
– Я бы это не документировала и никуда не записывала. А если в процессе нужно было выполнять какие-нибудь расчёты или пометки, уничтожила бы их сразу, как всё приготовила.
Они повертели головами, осматривая лабораторию. Если записи были уничтожены, это уже никак не проверишь – спустя почти три месяца.
– Журнал мог быть в одежде этого Штефена, – предположила Лепа. – Или в матрасе.
– Тогда мы его похоронили вместе с ним, – хмыкнула Стана.
Представила, как дородный и опрятный Александр, вооружившись совсем не опрятной лопатой, раскапывает могилу, и развеселилась.
Однако мечта вооружить их благородие Александра лопатой не сбылась: лабораторный журнал – толстая разлинованная тетрадь, заполненная крупным прыгающим почерком более чем наполовину – нашёлся в маленькой нише в стене, прикрытой камнем.
– Уходим, – велел Радко, увидев, что Стана готова углубиться в чтение.
А почти в конце тропинки, уже у самого берега они услышали неприятный, словно скрежещущий шорох, и из кустов выплыло по воздуху существо, похожее на паука, только размером с курицу.
– В лодку! – рявкнул Радко, с размаха ударяя мечом по пауку. Паук в мгновение ока отпрянул в сторону. Радко бесцеремонно толкнул девушек в сторону берега. – Не дайте им к себе прикоснуться!
Существо молниеносно выбросило из себя пучок длинных щупалец, и Стана увидела, как край плаща Лепы просто отрезало. Девушки впечатлились и припустили к воде. Радко стремительно увернулся от щупалец, отсёк несколько, сделал выпад, попытавшись достать существо, но оно мгновенно скользнуло в сторону и выбросило из себя ещё несколько щупалец…
На берегу Лепа впрыгнула в лодку, а Стана остановилась и обернулась. Радко уничтожил уже одно существо, но на него плыли ещё два. Плащ свой он скинул, рубаха его была порезана в нескольких местах, и на ней виднелась кровь.
Стана вытащила из ножен свой меч, прекрасно отдавая себе отчёт, что рубить мечом и двигаться так, как Радко, она не умеет и близко. Понимала, что эти существа своими щупальцами её порежут мгновенно.
Но бросить его она не могла…
Радко, как-то крутанувшись и извернувшись, рассёк ещё одно существо, прокатился под третьим и во весь опор помчался к берегу.
– В лодку! – яростно рявкнул он на бегу.
Одно из щупалец третьего существа полетело ему в спину. Радко перехватил Стану поперёк талии, рискуя напороться на её меч, и зашвырнул в лодку. Сам вбежал в воду, с силой оттолкнул лодку от берега, подпрыгнул и навалился на корму. Стана вцепилась в его рубаху и втащила в лодку. Лепа изо всех сил гребанула вёслами.
Существо осталось на берегу.
– Что это было? – спросила Лепа, когда стало ясно, что существо их не преследует.
Стана поспешно вытащила из-под скамейки свой плащ и помогла Радко завернуться в него. Затем сверху накинула и плащ Лепы.
– Ранен сильно? – спросила она, торопливо соображая, что можно использовать для перевязки.
Он покачал головой:
– Подождёт до берега… Это паутинники были, – ответил он на вопрос Лепы. – Пауки, мутировавшие под воздействием мощной магии и миазмов… Или, наверно, тех зелий, что варил Штефен… Такое было во время последней войны с гоблинами. В районе гномьих диоритовых шахт, где были основные стойбища гоблинов, алхимики разлили или распылили какое-то отравляющее зелье, тоже наполненное магией под завязку. Магия зелья вступила в непредвиденную реакцию с магическим фоном, и через какое-то время появились паутинники.
Дома Стана обработала и перевязала Радко раны, напоила его противопростудной настойкой, Лепа накормила его горячими щами, и он пошёл спать. Стана же, сделав себе большую кружку отвара ромашки с мятой, уселась у печки и принялась изучать добытый журнал.
– Странно всё как-то, – поделилась она своими соображениями, когда ближе к вечеру проснулся Радко, а Лепа принялась месить тесто для блинов. – Непонятно, что он делал… Нет, то есть все опыты и операции понятны, но я не вижу никакой системы. Он словно брал ингредиенты, что у него были, выполнял над ними разные операции и смотрел, что получится, – она открыла разворот в середине. – Вот у него опыт с фиолетовым мхом и мозгом балхи…