— Я его и не спрашивала, — ответила Ленушка. — Они там в избе все толкуют да толкуют, а я через порожек, как кощурочка, перебралась да и ушла…
— Своевольное ты существо, Елена Осиповна, — отметил Максим Максимилианович. — А еще в школу просишься!
— Неужели хочет в школу? Такая маленькая… Сколько же ей лет?
— Не берут меня в школу, — сердито сказала Ленушка. — Учительница кажет — мала еще, а я все книжки как есть на память знаю!
Видно, вопрос о школе был для Ленушки больным вопросом. Она притихла. Наклонившись к ней, глядя в синие глаза, Валентина спросила, любит ли она леденцы. Ленушка ответила, что леденчики любит и Петюша непременно их покупает, как только ему с Осипом на галечку повезет.
— Ты меня, тетенька родимая, наземь пусти. Дождик-то не стучит, — сказала она шепотком. — А леденчики у тебя вправду есть?
Получив два леденца из круглой коробочки — с которой, кстати, будущий горный инженер Валентина Семеновна не разлучалась, — Ленушка отправила один за щеку, а другой, после некоторого колебания, завернула в листочек, сорванный с придорожного куста шиповника, и зажала в кулачке.
Дождь затих, и ветер улегся. Удары грома, отдалившись, потеряли звучность. Между тучами показались куски почти бесцветного неба, еще не вернувшего синеву, смытую ливнем. Первый луч солнца нерешительно заблестел в лужах, по которым шлепала Ленушка.
— А вот и нас встречают! — воскликнул Абасин.
Сердце Валентины встрепенулось: она увидела Павла, шедшего по тропинке в сопровождении мальчика. В бушлате, в высоких тяжелых сапогах, в черном кожаном картузе, Павел при дневном свете снова показался Валентине очень большим и строгим. Но он улыбнулся ей радостно, и все стало хорошо.
— Приветствую вас, промокших и продрогших! — весело сказал он. — Познакомься с Петюшей, любимцем фортуны, как называет его Максим Максимилианович.
— Точно, точно, любимец фортуны, великий знаток и минералог здешних мест! — подтвердил Абасин.
Спутник Павла, худенький и жилистый мальчик лет двенадцати-тринадцати, обожженный солнцем до фиолетового загара, по-видимому был существом весьма самостоятельным.
— Здравствуйте! — внятно проговорил он, не смутившись шуткой Абасина и Павла, исподлобья, но не строго посмотрел на Валентину, однако глазеть себе не позволил и грозно прикрикнул на девочку: — Ну, почто из дома сбежала!
Это не произвело на Ленушку никакого впечатления. Она затолкала ему в рот леденец и рассмеялась.
— Неслух ты! — сурово сказал Петюша, но не выдержал и ответил улыбкой на смех девочки.
— Видели Осипа Романовича? Договорились? — спросил Абасин у Павла.
— Видел и договорился… Кстати, оказывается, отец Осипа, Роман, работал на Клятой шахте…
— Да, как будто работал… Но от Романа вы узнаете мало… Старик выжил из ума, светлые минуты бывают у него редко. — Он провозгласил: — Ну, пришли! Отсюда, собственно говоря, и начинается экскурсия, Валентина Семеновна. Прежде всего окинь общим взглядом брошенную столицу альмариновой хиты. На днях здесь, как бывает ежегодно, развернется база райпотребсоюза по приемке грибов и ягод от населения. Вот и все нынешнее значение сей обители.
Так Валентина в первый раз увидела поселок Конскую Голову, открывшийся за высоким гранитным бугром.
2
Поселок, насчитывающий всего пять-шесть изб, расположился на невысоком холме над узкой речушкой, и трудно было представить себе что-либо более убогое, чем крохотные избенки под гнилым замшелым тесом. Заброшенность сказывалась во всем. Большой навес из свежего теса, под которым громоздились бочки, ящики и корзины, как бы оттенял убожество поселка.
После щеголеватых коттеджей Кудельного, после крепких, дышащих достатком домов Новокаменска поселок галечников, казалось, появился из старого мира, о котором Валентина знала лишь понаслышке да из книг.
— Таким этот поселок всегда был. Нищета непокрытая, — начал лекцию Максим Максимилианович. — Не таковы селения старателей-золотничков. Старатель по золоту идет к удаче через упорный поиск и скупые граммы драгоценного металла, отвоеванные у многих тонн породы. В ожидании своего «случая» он всегда вел полукрестьянское хозяйство, а ныне опирается, к тому же, на государственную гарантию — ссуду.
Другое дело галечники: они жили исключительно надеждой на счастье, на «фарт». Никакой закономерности в распределении альмариновых искорок-галечек в старых шахтных отвалах нет и быть не может. Повезет — найдешь и не трудясь, а «заколодит» — хоть гору свороти, останешься пустой.
Отсюда кладоискательство, отсюда надежда на лихую удачу, а в ожидании этого галечники существовали на птичьем положении.
— Погляди, погляди, до чего галечка людей доводила! Полный разор! — воскликнул Абасин. — Одно утешение — что это навсегда кончилось. Галечников в Новокаменске осталось несколько человек, по пальцам перечесть можно. Дети галечников ушли в артели или на государственные шахты. — Он обратился к Петюше: — А ты, парень, ведь хотел лето в Баженовке провести?
— А куда она без меня, — кивнув подбородком на Ленушку и насупившись, пробормотал Петюша. — Осипа да Романа летом в Баженовке-то не удержишь, а она с ними. — И, нагнав Ленушку, он за руку повел ее к поселку.
— Хороший брат, — одобрила Валентина.
— Хороший, да не брат, — уточнил Абасин. — Видишь избу возле реки? Там сейчас доживает последние дни Роман Боярский. Ленушка его внучка. Его сын, отец Ленушки, галечник Осип, зимой живет в Баженовке возле колхоза, а летом околачивается здесь на положении сторожа и галечника. Осип человек занятный. Несколько раз он находил богатый камень, но тут же топил удачу в вине. В баженовском колхозе его любят. Он множество сказов знает и с душой их говорит. Жена его умерла, недокормив дочку, но, к счастью, к Боярским пристал Петюша, круглый сирота из баженовских колхозников и камнерезов. Славный паренек, учится хорошо и сердечко золотое. Он и вынянчил Ленушку… Ты, Валя, зайди с Павлом Петровичем к Осипу, а я проведаю Романа и присоединюсь к вам.
— Как здесь грустно… — промолвила Валентина, когда они остались вдвоем с Павлом. — Не думала, что есть такие уголки!
— Не есть, а были, — ответил он. — Мы даже не дадим догнить этим избам. Здесь, кажется, должно пройти прямое шоссе на Баженовку. Может быть, еще в этом году мы начнем разведки на уралит… А пока послушай сказ о Максимушке Кожевникове. Я очень жалел, что тебя не было, когда Осип Романович рассказывал мне его под шум грозы. Прошу! — Открыв скрипучую дверь, Павел пропустил Валентину в темную, почти пустую избу. — Познакомься с хозяином.
Человек, сидевший на лавке возле единственного окошечка, очень растерялся, поздоровался с гостьей и остался сидеть, привалившись к стене. Привыкая к полумраку, Валентина рассматривала галечника. Он был одет в старенький пиджак, наброшенный на рваную косоворотку. Бесцветные волосы клочьями выбивались из-под кепки. Его лицо показалось Валентине одутловатым, бледным, но хороша была застенчивая, детская улыбка и мечтательно светились синие глаза.
— Осип Романович, вы обещали повторить сказ о Максимушке, как только придет Валентина Семеновна, — напомнил Павел.
— Может быть, им неинтересно будет, — сипловатым баском откликнулся Осип и откашлялся в кулак.
«Совершенно неинтересно, — мысленно поддержала его Валентина. — Неужели Павел не понимает, что мне хочется с ним поговорить, а не со сказочником!»
— Ты скажи, Осип, — строго приказал Петюша.
И только тут Валентина увидела мальчика, который устроился на печи и смотрел оттуда блестящими глазами. Рядом с ним сидела Ленушка, закутанная в ватное одеяло.
В позе Осипа ничто не изменилось, но улыбка исчезла, глаза призакрылись, как в полусне, а лицо просветлело, согретое внутренним теплом. Он снова откашлялся и вдруг начал сказывать, немного нараспев, тихо и внятно.
3