Хуанхо умел мыслить только привитыми категориями: нет другого воска, чем тот, что горит, нет иной веры, чем та, в которую окрестили. Вариаций нет и быть не может: белое – это белое, а черное – это черное. Он не из тех, кто будет выискивать серые оттенки. Он богат и, следовательно, счастлив. Или он счастлив потому, что богат. В любом случае, искать ему больше нечего. Он идеальный борец, неизвестно, правда, за что, но борец отменный.
Вполне возможно, что мою ручку забрала Эстрелла, а это сулило как мне, так и моей ручке прекрасные новости. Сколько бы дней ни прошло, можно было быть в полной уверенности, что ручка останется нетронутой, в целости и сохранности. Я не помню ни дня, чтобы она просидела на своем рабочем месте больше часа, работая и ни с кем не разговаривая. Эстрелла всегда была какой-то волшебной, эфемерной, как дым, прозрачной, как вода в бутылках, прямо Алиса в стране… Она всегда приходила вовремя – пунктуальность была, пожалуй, ее самой сильной чертой, выпивала чашку кофе, болтала со всеми и ровно в четверть одиннадцатого исчезала. В первой половине дня она еще возвращалась набегами в офис, чтобы немного посплетничать. И, наконец, когда оставалось ровно полчаса до окончания рабочего дня, она выпивала свою последнюю чашку кофе и, прощебетав «Всем до завтра!», счастливая убегала прочь. Несколько раз мы видели, как она приходила на работу с черными волосами, а уходила с оранжевыми, светлыми или с окрашенными разноцветными прядками. Несколько раз мы замечали, как она приходила в синем платье и уходила в сером строгом костюме.
Эстрелле было лет пятьдесят пять или около того. И, несмотря на лишние килограммы, она никогда не смущалась ходить в туфлях на высоких каблуках или в брюках, которые можно было только порвать по швам, если бы ей вдруг приспичило снять их. Возможно, по этой причине ее наряды никогда не повторялись. Тем не менее за последний год, особенно в некоторых частях, ей удалось сбросить немного веса. А может, кто-то осмелился сказать ей прямо, что в сороковой размер она уже не помещается.
Я почти никогда с ней не разговаривал, почти ничего не знал о ее жизни, никогда не интересовался ее проблемами и радостями и всегда оправдывал себя тем, что это безразличие было взаимным.
Мою ручку мог прихватить также Оскар, или Хави, или Филипп, или уборщица, или начальник отдела кадров, да, в конце концов, даже Марта. Прелестная Марта, отрада всей компании. Ее перемещения по офису, как и ее юбки, всегда были короткими. Наши взгляды как-то непроизвольно отрывались от экранов мониторов и приковывались к ее ногам, плавно скользя по всему ее телу. Готов поспорить, что последние несколько лет компания теряла по несколько тысяч евро всякий раз, когда она проходила мимо наших столов.
Марта занимала стратегическую позицию: на стойке ресепшена. И всегда, когда не занималась более важными делами типа маникюра или личной переписки по мобильному телефону, отвечала за порядок в офисе и доступ к нам на этаж, а также выполняла функции телефонистки. По другим вопросам к ней можно было даже не обращаться. Я до сих пор вспоминаю с некоторым смущением письма, которые она рассылала нам по электронной почте, где каждое третье слово было обязательно написано с ошибкой. Особой популярностью среди нас пользовались такие фразы как: «Звонил на телефон какой-то перец, чтобы сказать…», «Не ложьте сюда свои документы…» и «Нам не будет хватать тебя для этого Рождества».
Ее предыдущий опыт – работы, конечно же – сводился к тому, что она подавала кофе в каком-то баре и вещи в магазинах одежды. Нам также сказали, что какое-то время она была связана с модными показами, но в конечном итоге модель из нее не получилась, потому что от нее требовали слишком многого взамен.
На вакансию офис-менеджера претендовало немало кандидаток, некоторые подходили просто идеально и имели опыт работы за плечами, однако дон Рафаэль, к тому времени уже занимавший должность начальника отдела кадров, остановился на ней. Надо признать, что ее походка, манера общаться, одеваться и выглядеть в целом не мешали относительно хорошо справляться со своими обязанностями.
Мы все подозревали с самого начала, что между Мартой и доном Рафаэлем проскочила искорка, хотя прямых доказательств тому не было. Тема неверности вообще не интересовала меня до той поры, пока она не перебежала мне дорогу, пока не заставила сесть в этот поезд, который теперь увозил меня прочь от моей жизни.
Рафа – мы все так называли его между собой, пока он не стал начальником отдела кадров – женился на дочери одного из менеджеров компании, отвечающего за регион Леванте.