Причину этого я хорошо понимал, не зря тренировал свой джамаат так, как этого не делал ни один из эмиров. Передвигались мы вдвое быстрее, чем, скажем, солдаты российской армии или те же пограничники. В данном случае я не говорю о спецназе или войсках ВДВ, которые всегда бывают хорошо подготовлены физически. Но простые солдаты не могут с нами сравниться в быстроте передвижения.
Даже мощный стационарный бортовой тепловизор, обязательно стоящий на военном поисковом вертолете, не мог помочь экипажу найти нас. Если тот и искал нас, то в тех местах, которые мы уже покинули. Я, признаться честно, так и не понял, искали нас или нет. Если ополченцы армянского села в Азербайджане передали данные российским пограничникам, то должны были бы. Впрочем, это был совсем не тот вопрос, из-за которого стоило ломать себе голову во время сложного ночного марша по горам.
К утру мы вышли к какому-то незнакомому мне селу. На моей старой карте его не было, но на спутниковой, имевшейся у майора Османа, оно было обозначено.
– Откуда это село здесь взялось? – пожал я плечами, показывая Осману свою карту.
– Власти перевезли сюда людей после наступления Басаева на Дагестан, – объяснил мне Осман. – Они потеряли свои дома, и для них в этом месте были построены новые. У тебя старые карты… Я выделю тебе часть своих, чтобы ты на месте ориентировался. Мне они все равно не понадобятся. У меня есть карты тех мест, где будут работать мои помощники… А прежние тебе уже ни к чему…
Я только молча кивнул, ушел вперед, стал присматривать место для отдыха джамаата и скоро нашел вполне неплохое за грядой скал, под горой. Из села, расположенного поблизости, нас невозможно было рассмотреть даже в бинокль. Я дал команду моджахедам устраиваться на отдых и решил поспать сам. Я ведь такой же человек, как и они, тоже устаю и хочу спать. Тем более что и возраст этого требует.
Я устроился отдыхать чуть в стороне от джамаата, между основной стоянкой и горой. Рядом со мной расстелил свой спальный мешок Осман. Он не стал забираться в него, лег поверх и тоже заснул быстро.
Кажется, я только сомкнул веки, как проснулся от приближающихся тяжелых шагов. По твердой уверенной поступи ног, не выпрямляемых полностью в коленях, я сразу понял, что ко мне приближался мой неофициальный заместитель. Этот человек постоянно был мне необходим. Он имел в джамаате почти такой же непререкаемый авторитет, как и я сам.
Я знаю, что другие эмиры сознательно не держат рядом с собой таких моджахедов, опасаются за свою власть над людьми. Именно поэтому у них, как правило, не бывает толковых заместителей. Но мне была нужна не власть, а помощник.
Тем более что Надир, как и я, явственно недолюбливал майора американской армейской разведки. Он даже всегда старался это подчеркнуть.
– Али Илдарович, часовой доложил, что на склон соседней высоты женщина, видимо, учительница, вывела группу детей примерно четвертого-пятого класса. Они оттуда могут увидеть наш лагерь, – проговорил Надир тихим голосом.
– А ты что, не можешь взять на себя смелость и отдать приказ расстрелять их? – не открывая глаз и по-прежнему держа бороду вздернутой к небу, спросил Осман. – Тебе обязательно нужно по такому пустяку будить эмира?
– Мы находимся в Дагестане, а не в Сирии! Эти дети – такие же дагестанцы, как и мы, – возразил Надир. – Они – будущее нашего народа.
Видимо, «родные берега» благотворно подействовали на Надира. Раньше он такой мягкости себе не позволял.
Осман открыл глаза и с удивлением посмотрел на моджахеда, который позволил себе не согласиться с ним, тем самым проявил неслыханную наглость. Надир сделал вид, что вообще не замечает Османа, и смотрел только на меня.
Моего приказа ждали и те моджахеды, которые устроились на стоянке недалеко от нас и слышали этот разговор. Не все они, конечно, были дагестанцами и поняли нас.
Я был полностью согласен с Надиром, даже в Сирии, не то что здесь, в родном Дагестане, не мог себе позволить отдать приказ расстрелять детей.
– Очень тихо, без резких движений, поднимаемся все до единого, собираемся и ползком выходим за пределы видимости… Повторяю. Без резких движений. Спящего человека можно не увидеть. Ползущего – тоже. А вот бегущий наверняка будет замечен…
– А если они нас уже видели… – предположил Осман, которому, видимо, очень хотелось «повязать» всех нас кровью нашего же народа. – Дети расскажут родителям. Те передадут властям. Нас окружат и уничтожат…