Удивительно даже не это. Подводные лодки плавают уже лет семьдесят, если не больше, Альбицкий во всяком случае опубликовал свои исследования об ацидозе подводников еще в начале века, а до сих пор медики не могут договориться о единой методике. Космос, конечно, заставит, никуда не денешься, но какой ценой? Как это сейчас называется - волюнтаризм? Знать бы лет пять назад, чем закончится хлебниковский энтузиазм: так все было просто, так все было ясно! Просто и ясно при полной неизвестности...
Глава третья Ожидание
За эти четверо бесконечных суток что-то произошло и с Таей.
Я был освобожден от дежурств на пульте - работа шла своим чередом, вся бумажная документация, все графики и данные анализов стекались ко мне на стол, все это надо было "переварить", осмыслить, доложить резюме Хлебникову... Но за всей этой канительной, угнетающей своим однообразием работой я все время помнил: сейчас Тая в лаборатории - сводит данные телеметрии в таблицу, сейчас Тая у пульта - принимает данные по крови от Михаила, сейчас Тая должна ехать домой - отдыхать.
И тогда я отбрасывал бумаги и шел ее искать. Найти было нетрудно: у гермокамеры, в лаборатории или у микробиологов - на третьем этаже. Иногда я ее находил и у самой Мардер. У Руфины она обычно пила черный кофе.
- Домой, хватит, - приказывал я как можно строже.
Тая в зависимости от настроения, а настроение в эти дни, как правило, было скверным, смеялась или с показным - недоумением пожимала плечами: "Скажите, пожалуйста, раскомандовался!" А сегодня вечером вдруг в ответ на мое "Хватит, домой!" (я ее нашел у Мардер) посмотрела на меня долгим, тягучим взглядом, так что я вынужден был отвести глаза, и согласилась:
- Домой так домой.
- А вы, Руфина Карловна?
Руфина сняла очки, тщательно протерла стеклышки и ответила:
- У меня нет командовать мужа.
Это у нее вырвалось так неожиданно и прозвучало так грустно, что я тотчас, сделав вид, что не расслышал, выскочил в коридор: милая, милая Руфина - почему Боданцев не магометанин?
Так что же произошло с Таей? Все эти дни, по крайней мере внешне, она избегала меня. Совсем избежать встреч и разговоров, работая в одной лаборатории и занимаясь одним делом, даже крупно поссорившись, конечно, невозможно. А мы даже и не ссорились, просто на нее накатил очередной "стих"! люблю ли я ее так, как... Не знаю как. И она, по-моему, сама не знает, как я ее должен любить, но тем не менее почему-то убеждена, что и люблю я ее не так, и сам не такой, каким должен быть. И вот - она опять перестала меня замечать. Все, как прежде, и в то же время я для нее исчез. Пропал. Или она для меня пропала?
Иногда мне казалось, что она притворяется, что специально ведет себя так, словно мы чужие, в наказание. Но чем больше я об этом думал, тем больше меня охватывал... страх не страх, но что-то в этом роде: а вдруг она не притворяется, а все так и есть на самом деле? Бывает же, не тот человек, ошиблась... И от этой мысли, не дававшей покоя, саднившей, словно порез, я не находил себе места и при первой же возможности искал с ней встреч: нет, все тот же равнодушный взгляд... И в голосе нотки раздражения: вот, понимаете, привязался на мою голову начальник!
И вдруг так покорно: "Домой так домой". Что за этим скрывается? Просто я ей надоел, отмахнулась от меня? А может... О каком она доме говорила? Я-то знал о каком: о моей квартире. А вот она...
- Дай закурить.
Я дотянулся до выключателя бра - сигареты лежали на стуле. Вытряхнул одну, взял зажигалку, раскурил как следует и вложил ей в рот - сама она раскуривать сигареты не умела. Или не хотела.
Тая потянулась. Есть в ней что-то... кошачье? Гибкая, спортивная фигурка, грациозность... Не знаю. Но мне доставляет огромное удовольствие видеть, как она потягивается, ласкается, дышит в ухо, устраиваясь на моем плече...
- Саша, - заявила она вдруг безапелляционным, прямо-таки хлебниковским тоном, - тебе нужно жениться.
- На ком? Ты же не хочешь.
- Хочешь - не то слово. Не могу.
- Почему? У тебя кто-то есть?
- Не говори глупостей. Не в этом дело. Женщина может быть и одна. А мужчина не должен.
- Опять ты за свое...
- Что поделаешь, я - врач. Ты ведешь физиологически неверный образ жизни. Одиночество на мужчин влияет вредно - угнетается психика, нарушаются гормональные циклы и все остальное.
- Перестань.
- Нет, не перестану. И еще я тебе хочу сказать, что комплектовать экипаж из одних мужчин больше чем на неделю, без предварительных тестов на психологическую совместимость, это... Это может плохо кончиться. Нельзя так подходить к серьезным вещам.
- Прости меня, но гермокамера - это... - Я никак не мог подобрать подходящего слова, едва не сказал "дом свиданий". Чепуха, конечно, она же права, люди должны привыкнуть друг к другу, а тут словно пожар: давай, давай, скорей! И вдруг сообразил:
- Позволь, а откуда ты знаешь про экипаж? Ты же в отпуске!
- Оттуда, откуда и ты.
- От Хлебникова? - в недоумении уставился я на нее. - Но как он тебя нашел?
- Очень просто; позвонил.
- Разве у тебя есть телефон?
- Здравствуйте, - усмехнулась Тая и слегка постучала пальцем по моему лбу. - А еще предлагаешь стать твоей женой. Что ты вообще знаешь обо мне?
- Позволь, но я ведь точно знаю, что у тебя телефона нет.
- Не было, Александр Валерьевич.
- А-а... - сообразил я. - Опять, значит...
- Если бы мне еще было понятно, что скрывается за твоим "опять, значит"...
- Когда же он тебе устроил телефон?
- Кто - он?
- Хлебников, конечно. Кто еще может устроить телефон?
- И квартиру.
Это было уже слишком. Я даже сел от изумления.
- Он устроил тебе квартиру?
- Тебе, - снова усмехнулась Тая. - А мне обещает. Возьми, накурилась.