– Ну да, – Лаванда поджала губы. – А если этот тип в Лигу рапорт накатает? Представляете, посмотрел на меня, как на букашку какую-то, и говорит: "Если на зоопсихолога рычат собаки, то на его образование зря потратили деньги". Он что, гей?
– Хуже, госпожа. Он – аскет. Но небеса с ним, я сам договорюсь о рапорте. С одним условием.
Лаванда, наконец,улыбнулась и потупилась. Ждет, что на ужин приглашу, подумал Тео. Может, и вправду пригласить? Пожалуй, не откажется…
– Итак, условие. Вы сообщаете своему начальству, что животные до выяснения частностей дела переданы в ветеринарную клинику Лиги. Мол, посредник нашел возможным, то, сё… Ну сами понимаете, так, чтобы больше к этому делу не возвращаться, а?
Лаванда улыбнулась еще завлекательнее:
– Этот посредник – ваш приятель?
– Он – мой коллега, мы уже давно работаем… ну, почти что вместе, так что я знаю его, как облупленного. Если уступить ему зверье, то о всяких конфликтах с людьми он назавтра и не вспомнит. Фанатик.
– Вы уверены?
– Да абсолютно! Это же особая человеческая порода… Ну что, дорогая госпожа, по рукам?
Лаванда повела плечами и хихикнула:
– Ну если вы думаете, что так будет лучше… Хорошо. Меня только эта рысь беспокоит. Надеюсь, ее не выпустят? С Лиги станется. А она уже крови попробовала, может снова в город прийти… за легкой добычей.
– Что вы, красавица, как можно? В поликлинику, для опытов!
Когда Лаванда прыснула, Тео поставил окончательный диагноз. Девочка шикарная, к тому же ей явно жутко хочется пикантного свидания с инквизитором и охотником на ведьм, чтобы потом подружкам хвастаться… Как жаль, что это у нее в одностороннем порядке…
Бесовски тяжело отделываться от таких девочек, если им приспичит. И неприятности они организуют с небрежным изяществом и с легкостью чрезвычайной. Сексуальная кукла… но сочувствовать и жалеть не может в принципе, сам орган для этого атрофирован. Поэтому ей никого не жалко. Такие топят котят, не задумываясь, и говорят, что любят животных, через час после убийства. Если зоопсихолог пошел работать не в какую-нибудь контору, курируемую Лигой, а в спецкоманду по отстрелу, такой выбор о многом говорит.
Кандидатка в мертвяки. Два-три удачных контакта с мертвяком – и конец девочке. И вряд ли с этим можно что-то сделать. Ужасно обидно. Действительно, прелесть.
– Тяжелая у вас работа? – спросил Тео.
– Ой, не говорите, такие твари попадаются… Я вообще-то люблю животных, у меня дома собачка… не трансформ, конечно. Знаете, мама всегда говорила, что животные в доме – это для ребенка неплохо, если площадь позволяет, но разговаривать с собакой противоестественно. Не зря же наши предки боялись оборотней, они вообще были мудрые. А в институте говорили, что трансформам доверять нельзя, они опаснее, чем обычные животные.
– Вы думаете?
– Знаете, господин капитан, – нежно сказала Лаванда, – я понимаю прекрасно, что в вашей работе без трансформов не обойтись, куда денешься… Постоянно общаться с оборотнями – это так отважно, я восхищаюсь. Но вот когда найдут возбудителя альтернативной смерти…
– Думаете, найдут? – усмехнулся Тео. – А если найдут, то отменят СБ?
– Ну научились же люди лечить проказу там, рак… Психические болезни тоже худо-бедно лечат. Может, скоро найдут этот вирус или что, и начнут выявлять мертвяков на ранней стадии и лечить… Нет, я понимаю, сколько от них вреда, и что они… не совсем уже люди… но все равно стрелять как-то… негуманно, что ли… Если бы можно было вылечить…
О гуманности говорит, подумал Тео. Здорово. Застрелить живого зверя – это нормально, а упокоить движущийся труп, провоцирующий вокруг любую дрянь, от депрессий до насилия и самоубийства – это негуманно. Логично.
– По-моему, это утопия, – не удержался он. – Во-первых, многие ученые считают, что альтернативная смерть – психосоматическое явление, люди не вирусами заражаются…
– Чем же еще?
– Сложно объяснить в двух словах… Это как групповой психоз… Передается на тонком каком-то уровне… К примеру, говорят, что у мертвяков аура гаснет… А во-вторых, есть гипотеза, что мертвяки – это нечто вроде ультиматума природы… Ведь лет триста назад их почти не было, а теперь дня без зачистки не проходит. Чем больше население в мире, тем больше альтернативно мертвых, особенно в больших городах…
– Ах, оставьте, пожалуйста! Это все Лига. Лига все так мило объясняет! Что бы не случилось, ураган ли, маньяк ли, эпидемия ли – это оттого, что несчастненькая природа страдает, а люди виноваты…
– Ну не совсем…
– Нет, совсем! – Лаванда капризно нахмурилась, ее понесло всерьез. – Все зло, видите ли, от перенаселения! Да где оно, это перенаселение?! Ну, на юге, может быть, на востоке… Но не у нас же! Вон, кругом сколько места! Впору говорить чуть не о вымирании, а они – перенаселение!
– Ладно, что ж…
– Нет уж, я ненавижу эти разговоры! Люди должны оставлять после себя потомство. Люди – хозяева мира, владыки. У людей же цивилизация, разум, культура, а звери, даже трансформы – только видимость разумных существ. Ну да, живые, конечно. Да мало ли кто живой! Вирусы тоже живые! И мухи – что ж теперь, будем мух охранять? Сокрушаться, если пришлепнешь? Глупо же!
– Оставим, Лаванда…
– Знаете, господин капитан… Я, конечно, напишу, что звери под опекой Лиги и все такое… Но по совести, просто по совести… эта рысь убила двух человек. Эта тварь убила людей. Какое посредник имеет право ее прикрывать? Да взять рысь и взять человеческую жизнь – кто, по-вашему, ценнее для мира? Зверь или человек, личность?
Человек – это ты, подумал Тео. Это ты себя считаешь ценнее любого зверя. Перл творения. Совершенство. Создание небес. Ты никогда не поверишь, что ты, перл, тоже животное. Несколько отличающееся от прочих, но и на тебя действуют законы природы, рядовые, банальные законы природы, а не некие Высшие Силы. Дело даже не в том, что ты до самозабвения любишь людей. Дело в том, что ты до самозабвения любишь себя.
Эту несчастную рысь надо застрелить не потому, что она порвала двоих мерзавцев, которые над ней измывались, а потому, что она могла бы потенциально порвать и тебя. Трансформы отвратительны тебе, потому что они не понимают и не могут понять, что ты – перл…
– Конечно, человек ценнее, – сказал Тео, вставая. – Но простите, красавица, мне надо справиться, закончена ли зачистка. Мне так жаль… вы не могли бы оставить мне телефон? Он может понадобиться.
Лаванда просияла.
– Конечно, – сказала, протягивая визитку, стараясь держать руку так, чтобы легче было оценить маникюр. – У вас такая опасная, такая героическая профессия…
Тео взял визитку и поклонился, держа карточку двумя пальцами:
– Не забудьте отчет, драгоценная госпожа. И, не в службу, а в дружбу – экземплярчик бы еще для СБ…
Лаванда кивнула и хотела еще что-то сказать, но Тео снова поклонился и вышел из кабинета. В холле он бросил визитку в урну, где валялись измазанные в гнилой крови бумажные салфетки. Окликнул Гарика:
– Ищи Хольвина. Надо ему сказать, что все в порядке…
Когда Тео вышел, на улице уже закончилось бесплатное шоу для городских зевак.
Уехали представители Лиги, увезли собак и волка в приют для беспризорных животных и ветеринарную клинику. Уехали жандармы и спецкоманда. Увезли арестованных по делу живых людей. Ликвидаторы грузили в служебный транспорт собранные улики и останки мертвяков; на двери Центра Развлечений накладывали печати.
Хольвин не остался в городе – забрал свое зверье и тоже уехал. Рамона пришлось отпустить с ним; псу хотелось домой, отдохнуть и пообщаться с лосем, он попросился в отпуск на несколько дней. Тео отпустил, но пообещал вызвать, как только понадобится, показал псу на прощанье, как его ценят в СБ и как он нужен. Из трансформов остались дожидаться финала лишь Сапфир, Весна и Гарик, штатные сотрудники. Они в своем собачьем виде сидели и лежали на тротуаре, хахали и смотрели, как сворачивает работу Служба Безопасности.