Полковник встал и Хольвин встал тоже.
– Я честно пытался разговаривать с вами, как с разумным человеком, господин посредник, – сказал полковник, улыбаясь павианьим оскалом. – Я полагал, что субсидии министерства обороны не помешали бы вашей Лиге с ее вечным безденежьем. Мне жаль, что вы не хотите меня понять.
– Наоборот, господин, полковник, дело в том, что я слишком хорошо понимаю, куда это ведет, – сказал Хольвин.
– Значит, нет?
– Нет. Ни волков, ни дельфинов, ни китов, ни тюленей для вашей живодерни вы не получите.
– Очень хорошо, – сказал полковник, надевая фуражку. – Вы, вероятно, по старинке считаете, что Лига ни от кого не зависит? Вам придется доказать, что это не так. Времена изменились. Я поставлю вопрос перед более высокими инстанциями.
– Перед Зеленым? – спросил Хольвин.
– Что?
– Ничего, ничего, господин полковник. Я полагаю, вы желаете говорить с администрацией президента. А там могут найтись люди, думающие, что речка потечет, куда поплавок захочет. Я верю в любое зло. Но волков не дам. Это я могу – не дать вам волков. Спасти пару живых душ, которые вы намерены убивать наркотиками и электрошоком. Я полагаю, можно закончить разговор.
– Да, – неприязненно сказал полковник и вышел, нарочито аккуратно прикрыв дверь.
Шаграт лег к ногам Хольвина.
– Подожди здесь, старина, – сказал Хольвин, потрепав его по холке. – Мне надо пообщаться с волком, я один пойду.
Шаграт взглянул на Хозяина с тихим укором, вздохнул – но не поднялся, только чуть переменил позу на более удобную для долгого ожидания.
Волк лежал на полу клетки, положив морду на лапы, неподвижно – в ветеринарной клинике так же безразлично, как и в грязном зверинце Центра Развлечений. Он даже не повернул головы, когда Хольвин подошел к вольеру.
– Смотрите, господин посредник, – сказал молодой ветеринар, с которым Хольвин до сих пор не общался. – С тех пор, как привезли, так и лежит. Почти не встает.
Хольвин зацепился взглядом за миску, в которой лежало сырое мясо, политое яйцом. Мясо уже успело обветриться.
– Самый здоровый из всех, – сказал ветеринар сердито. – Его допингом не кормили. Вообще, он, похоже, очень недолго там пробыл: шкура слишком целая. Наверное, не успел поучаствовать в боях. А истощен не потому, что желудок испорчен суррогатами, а потому, что от пищи отказывается. Пока вы были поблизости, он, вроде, немного ожил – а как вы ушли, снова лег.
– Но кровь на анализ взять позволил? – спросил Хольвин.
– Усыпляли, – признался ветеринар.
– Конечно, – Хольвин присел на корточки. – Нормальная практика. Вместо того, чтобы поговорить, стреляли капсулой со снотворным, что больно и унизительно. Плюс – анализ вовсе не идеален, посторонняя химия в крови. Как вы думаете, это хорошо?
– Вот и беседуйте с ним сами, раз такие умные, – буркнул ветеринар и ушел.
– Поешь, боец, – тихо сказал Хольвин. – Поешь, голодный не воин.
Волк смерил Хозяина презрительным взглядом.
– Я тебя не обманывал, – сказал Хольвин. – Ты видишь, я пришел за тобой. Просто тогда я не мог тебя забрать. Были другие, им грозила смерть, а тебе всего-то и следовало бы подождать пару дней. Я думал, ты поверил и дождешься, а ты себя голодом моришь. Поешь, давай.
Волк вздохнул.
– Не все еще потеряно, боец, – сказал Хольвин. – Сегодня поедем за город, скоро будешь в лесу. Хочешь в лес?
Волк не выдержал и перекинулся. На его обветренном лице, достигшем последней степени худобы, с торчащими скулами и заострившимся носом, желтые глаза горели ничуть не измененной сменой Ипостасей холодной злобой. Он приподнял верхнюю губу – Хольвин грустно улыбнулся:
– Прекрасные клыки, боец. Просто прекрасные. Только оставил ты их без работы… ну что ты себя мучаешь, парень?
– Клыки мои пришел смотреть… Хозяин? – хрипло спросил волк с насмешливой иронией.
– Я же не шучу, мы скоро будем в лесу – зачем твой скелет в лесу? Стае нужен хороший боец, а не задохлик на дрожащих ножках…
– Стае? – спросил волк и облизнулся. – Что ты вообще знаешь о Стае, человек?
– В чем дело, парень? Совсем плохо?
– Чего ты хочешь? Лечить меня пришел? – волк снова облизнулся, его губы сохли и трескались. – Как ваших пустолаек? Так я не собака, на брюхе не ползаю, и вылечишь – не поползу.
– А я тебя и не укладываю на брюхо. Вижу, все – серьезнее, чем я думаю, да? – спросил Хольвин, так и сидя на корточках рядом с волком, по-прежнему лежащим на полу. – Ты прождал меня два дня и успел разувериться, это я понимаю, жаль – но понимаю. Только почему…
Волк усмехнулся, блеснув клыками.
– Ждал… Ничего я не ждал. Ничего я не жду, а уж от людей в особенности… Что ты себе в голову забрал, человек? Стае я нужен, да? А что осталось от Стаи, ты знаешь? Ты знаешь, как я вообще попал в эту, будь она проклята, клетку?
– Ты же не стал рассказывать…
– Ну да, – волк сел. – Ты Хозяин, псы болтают – холуи ваши. Посредник… ты где был, когда в моих братьев стреляли, а, посредник? Когда наших сук стреляли, а?
– Давно? – спросил Хольвин.
– С пару недель.
– И ты тут играешь в гордость и молчишь?
– А что тебе сказать, – усмешка волка стала не злобной, а горькой. – Ты ж человек. И эти с ружьями – тоже люди. Ты скажешь – они в своем праве, жить всем надо, за территорию всегда грызлись… а мне-то какая, к бесу Сумеречному, разница, как это оправдывается?! Они не за землю бились, им просто убивать хотелось, как бешеным, аж слюна из пасти капала – будто я не понимаю! С бешеными не бьются. От бешеных либо убегают, либо добивают, пока они других не позаражали…
– Грамотный ты, парень, – пробормотал Хольвин озадаченно.
Волка как будто позабавило его замешательство; его мрачная усмешка превратилась в ухмылку, почти собачью, почти польщенную. Он еле заметно расслабился.
– Наш Старый грамотный, – сказал с оттенком гордости. – Он много рассказывал про то, как люди охотятся. Про нормальную человеческую Стаю, я имею в виду, – в голосе послышалась нотка мрачного юмора. – Среди людей иногда такие попадаются – нормальные бойцы. Он в молодости с такими встречался, говорит, все было правильно, четко, честная война за охотничьи угодья. Те были сильные, наши в чащу ушли, те, кто выжил. Мы силу уважаем, проиграли – уходим, не огрызаемся, закон ясен…
– А в этот раз, по-твоему, что было не так? – спросил Хольвин. – Кто стрелял: спецы, настоящие охотники – или нет, как ты думаешь?
Волк задумчиво почесал за ухом – и стал в этот момент еще больше похож на пса. Хольвин улыбнулся.
– Никакие охотники, – сказал волк наконец. – Вообще не охотники, мясо. Боец среди них был один, он Стаю и вел – но не вожак, а этого я уже не могу понять. Им как раз самые слабаки командовали, из тех, на кого рявкни – и на брюхе поползут. И несло от них… дрянью несло. Какой-то… такой… отравой, отрыжкой… Не тухлятиной, но похоже на тухлятину…
– Пьяные, ты хочешь сказать?
– Не знаю, что это – пьяные. Слабые – точно, – сказал волк уверенно и презрительно. – Но оружие у всех отличное – длинные такие винтовки, знаешь? С красным таким глазом светящимся сверху. От которого бывают такие зайчики… на земле, на шкуре у кого-нибудь… чтобы не промахиваться… Только это все равно. Если бы они одни были, мы бы от них ушли на раз, они бы и не заметили. Или убили бы – делать нечего таких убить, и оружие бы не спасло. Они же в лесу не видят ничего, не слышат, не чуют – а если что и услышат случайно, то не поймут ни пса…
– Значит, их вывел инструктор?