Неожиданный визит. — Нечаянная радость, внезапный сюрприз. — У шевальеры спрашивают о шевалье. — «Это вы?!» — «Мое дитя?» — Обморок от счастья. — Восемнадцать лет спустя. — История исчезновения. — Перехваченное письмо. — Гнев императрицы. — Распятие. — Отъезд. — Тюремщик. — «Я стала матерью!» — Крепость на Яике. — Узница и ее дитя. — Петр III, самозванец. — Казак Пугачев. — Железная клетка. — Генерал Бибиков. — Бегство. — Граф Панин. — Прибытие в Париж. — Он и она. — Имя для ребенка, доброе имя для матери. — Драматическая ситуация. — «Для чего эта травестия?» — Ответ. — Отчаяние. — Лохмотья вместо одежд. — Отец и мать на коленях перед г-ном де Сартином. — «Подумайте!» — Шевальера д’Эон у изголовья сына. — Дитя без отца, любовница без мужа. — Смерть. — Путешествие шевальеры д’Эон в Тоннер. — Служанка.
Шевалье д’Эон и Надежда в Тоннере. — Старый брадобрей. — Принц Генри Прусский. — Две крайности. — Бомарше в качестве торговца лесами и деловыми бумагами. — Денежные затруднения и крик о помощи к г-ну де Вержену. — Шевалье д’Эон в замке Дижона. — Отъезд в Лондон. — Мечты о свадьбе с Надеждой. — Визит в женском платье к Софии-Шарлотте. — Встреча Софии-Шарлотты и Надежды. — Соперницы. — Молитва. — Клятва. — Шевальера д’Эон представлена при дворе Сент-Джеймса. — Лебединое озеро и речь в качестве увертюры. — Первый приступ безумия Георга III. — Его выздоровление. — Ненависть к предполагаемому наследнику престола. — Уговор дороже денег. — Полемика между королем и принцем. — Дружеские чувства последнего к шевальере д’Эон. — Осада. — Графиня Дюбарри и лондонские воры. — Исповедь и раскаяние. — Эмигрантка. — Шевальера д’Эон и республика. — Повестка дня. — Две старухи. — Смерть шевалье д’Эона. — Осмотр и вскрытие тела. — Второй приступ безумия. — Свидетельства и доказательства. — Отец Елисей. — Погребение. — Торс. — Сэр Сидней Смит. — Моралите.
— У меня такое чувство, — сказал Лузин, что мы в некотором роде прочитали роман в духе Дюма.
— Гайярде, автор пересказа — произведения? — в свое время с Дюма судился, всё выясняли, кто написал «Нельскую башню», кто у кого что украл и кто кому соавтор, — сказал Шарабан. — Схожи были, как литераторы, надо полагать, малость близнечны. И сам шевалье был литератор, писатель, сочинил свою жизнь, но очень близко к тексту.
— Что-то видел я по телеку о д’Эоне в Лондоне, — озабоченно потер лоб Лузин, — но то ли спьяну, то ли спросонок, не помню.
— Ты видел детектив французский по произведению тамошнего дизвитьемиста, — отвечал Шарабан. — Де Сартин, Людовик Пятнадцатый, мадам Помпадур, Николя ле Флок, д’Эон в Лондоне. О, я тебе домашнюю заготовку принес, чуть не забыл! — тут открыл он свой безразмерный бесформенный портфель, достал листочек-шпаргалку. — Интересно, что именно лондонской девушке Вирджинии Вульф пришло на ум написать «Орландо», роман о существе, прожившим одну инкарнацию в мужском облике, другую в женском, — и ревнивою рукою начертать портрет московитки, в которую влюбляется главный герой, будучи юношей.
И зачитал он: «Главные обвинения против нее были: 1) что она умерла и посему не может владеть какой бы то ни было собственностью; 2) что она женщина, что влечет за собой приблизительно таковые же последствия; 3) что она английский герцог, женившийся на некоей Розите Пепите, танцовщице, и имеет от нее троих сыновей, каковые по смерти отца предъявили свои права на наследование всего имущества усопшего. <…> И таким образом, в весьма щекотливом положении, неизвестно, живая или мертвая, мужчина или женщина, герцог или Бог знает кто, она отправилась на почтовых в свое сельское прибежище, где получила разрешение жить до конца разбирательства в качестве инкогнито, мужского или женского пола, уж как покажет исход дела».
— Спасибо, — сказал Лузин, беря свой кофр и идя к выходу. — Даже выпить неохота, ни одна жидкость не привлекает, включая чай. Скажи, ты помнишь старые рюмочные?