Селина нахмурилась, в очередной раз натолкнувшись на его невнимание. Однако сердиться на этого мечтателя было невозможно.
– Я пришла поужинать с вами, профессор, – сказала она. – Попробуйте проснуться. Вы словно спите на ходу и, судя по всему, очень голодны, как я понимаю.
– А ведь и в самом деле я на удивление проголодался, – неуверенно признался Джулиан.
– Чему же тут удивляться, если вы ничего не ели со вчерашнего дня. Вы невероятный человек… Иногда мне начинает казаться, что вы сами – мумия.
Но вместо того, чтобы отправиться на кухню, в столовую или продолжить разговор с гостьей, ученый вновь принялся изучать скарабея, рассматривая его через огромную лупу.
– Без сомнения, это скульптура двадцатой династии, – пробормотал он, хмуря брови.
Миссис Джашер продолжала внимательно рассматривать профессора. А потом неожиданно для себя она решила, что в теле этого человека в данный момент нет души, и пока та не вернется, он и дальше станет игнорировать своих гостей. Переполненная раздражением, как женщина, которая не получила того, чего желала, она устроилась на одном из удобных стульев Браддока и продолжила сверлить его глазами. Возможно, ходившие о ней сплетни были правдивы, и она попробовала вообразить, каким мужем он будет. Во всяком случае, теперь Селина смотрела на египтолога с такой же искренней любовью, с какой сам он разглядывал скарабея.
Внешне профессор ничуть не походил на великого ученого, которым, судя по всему, был. Невысокого роста, пухленький, розовощекий, словно купидон, он не выглядел на свои пятьдесят. С гладким, чисто выбритым лицом и белыми шелковистыми волосами, он казался намного моложе. Мечтательному взгляду его маленьких синих глаз совершенно противоречил твердо очерченный рот с тонкими губами и вызывающе выпяченный подбородок. Глубоко посаженные глаза и куполообразный лоб намекали на развитый интеллект, однако в целом этот человек выглядел скорее как упрямец, чем как интеллектуал. А его полнота нисколько не соответствовала агрессивному взгляду. Однако воинственность египтолога вылезала на поверхность, только когда он вступал с кем-нибудь из своих коллег в спор, например, об экспонате из могилы, расположенной в Фивах. В такие минуты в мягком искусственном свете своего «музея» профессор Браддок больше напоминал распалившегося херувима, и порой становилось жаль, что за спиной у него нет пары крылышек, пробившихся через потертый костюм.
«Выглядит как истинный горец – мудрый и обремененный заботами, – решила про себя госпожа Джашер, которая в глубине души была шотландкой, хотя и утверждала, что придерживается космополитических взглядов. – Он так хорош, когда возится со своими мумиями, но, похоже, в жизни с ним будет трудно справиться. И весь этот антураж… – Она еще раз оглядела темную комнату со всеми экспонатами, извлеченными из могил. – Похоже, выйти за него замуж – все равно что выйти за Британский музей. Слишком много тяжелой работы, а я не столь уж молода».
Однако зеркало – полированное серебро, которое тысячу лет назад принадлежало какой-нибудь кокетке из Мемфиса, – напрочь отрицало эту нелепую мысль, потому как гостье профессора было сорок пять, а выглядела она лет на тридцать. В искусственном свете эта дама могла показаться еще моложе, хотя, конечно, она была несколько полновата и не так высока, как хотела бы. Но очертания ее пухлой фигурки были весьма выразительны, а аккуратно подогнанное платье лишь подчеркивало формы, так что небольшой рост в пять футов не бросался в глаза. Взгляд же ее небольших синих глаз казался настолько выразительным, что те, на кого она смотрела, полностью забывали о недостатке смелости в очертаниях ее овала лица и форме носа. Каштановые волосы госпожи Джашер были уложены в модную прическу, в то время как цвет ее лица был свежим, и даже если она красилась – а именно это утверждали ревнивые соседки, – то, должно быть, являлась настоящей художницей, виртуозно обращаясь как с беличьей кисточкой, так и с румянами и пудрой.
Одежда Селины соответствовала невероятным усилиям хозяйки выглядеть аристократически. Несмотря на легкое шафраново-желтое платье с короткими рукавами, открывающими красивые руки, и на низкий вырез, подчеркивающий очаровательный бюст, она выглядела полностью одетой. К тому же платье было драпировано широким черным шнуром, что говорило о том, что не такое оно уж дешевое, точно так же, как многочисленные драгоценности в ее волосах, на корсаже и на руках. Разве что кольца на ее пальцах казались чересчур безвкусными. В целом же госпожа Джашер при каждом движении искрилась, подобно Млечному Пути, но по большей части блеск золота и драгоценностей лишь подчеркивал ее красоту. Кроме того, стоило этой женщине шевельнуться, как вокруг распространялся запах китайских духов, которые, как она всех уверяла, ей подарил друг покойного мужа, служившего в британском посольстве в Пекине. Больше ни у кого в окрестностях таких духов не было, и Селину легко было узнать, даже встретившись с ней поздно вечером в темноте. А если учесть ее ослепительно-белую улыбку, то можно сказать, что симпатичная вдова буквально пылала, подобно экзотической тропической птице.