Алибала в первый раз летел на самолете. Он так радовался, что у него дрожал голос, и Насир решил, что мальчику страшно. «Не бойся!» — то и дело повторял он. «А я и не боюсь», — отвечал ему Алибала.
Увидев, что все пристегиваются ремнями, Насир толкнул в бок Алибалу:
— Привяжись. А то сдернет с места, разбиться можно.
Насир стал пристегиваться, но никак не мог разобрать, что куда засовывать.
— Как это тут?.. — раздраженно сказал он, пытаясь понять, в чем дело.
— Вот это просунь вот сюда, — сказал ему Алибала. Сам он давно уже пристегнулся.
— Да не лезет!
— Пролезет! — сказал Алибала и пристегнул Насира.
— Это что-то ремень заело, — сказал Насир. — Сколько раз летал — все нормально…
Запустили моторы, и самолет задрожал.
— Не бойся, — сказал Насир, кладя ладонь на руку Алибалы. — И по сторонам не гляди, затошнит. Ты слушай, что говорю, я сколько раз летал…
Но Алибала не хотел смотреть вперед, он хотел видеть землю: дома, дороги, машины… Маленькое все такое!.. Как игрушечные!..
— Алибала! Не боишься?
— Нет, дядя Насир, не боюсь.
— Ты не бойся, глазом мигнуть не успеешь — в Баку будем.
Алибала снова отвернулся к окну. Самолет накренился, и мальчику показалось, что накренилась земля.
— Алибала! Не тошнит?
— Нет.
— Вперед смотри! Как я.
Но Алибала посмотрел на дядю Насира и увидел, что дядя Насир побледнел, вытаращил глаза и лицо его покрылось испариной. Он сделал несколько судорожных глотков, закрыл рукой рот.
— Вам плохо? — спросил сосед.
Дядя Насир мотнул головой, не отрывая глаз от табло.
— Нажмите кнопку — принесут пакетик. Кнопку Насир не нашел, парень сам нажал ее. Подошел красивый парень в форме, негромко спросил, в чем дело, и дал Насиру бумажный мешок.
Алибале стало жалко дядю Насира.
— Не бойся, дядя Насир, — сказал Алибала, кладя руку ему на плечо. — Скоро прилетим.
— При чем тут — не бойся? — пробормотал Насир, не отнимая пакетика от рта. — Плова я переел, чтоб ему пусто было!
Когда они, выйдя из аэропорта, свернули в чайхану, Насир еще не вполне пришел в себя. Губы у него подергивались, словно он силился улыбнуться, но на улыбку не хватало сил.
После стакана крепкого чая Насир начал отходить.
— Чуть не помер, — вздохнул он. — От скольких слышал: летишь в самолете, не зыркай по сторонам, только вперед. Я и смотрел вперед, а все равно выворачивает… В машине надежней, правда?
Насир наливал чай в блюдечко; подув на него, пил, и с каждым глотком усы его, совсем было обвисшие, вновь становились гладкими, ровными, как два птичьих крыла. Алибала подумал, что не идут Насиру пышные его усы; пол-лица закрывают: лицо у него маленькое, сухое. В Баку с такими усищами, наверное, и показаться стыдно.
Перед тем как уходить, Насир подозвал парня, разносившего чай.
— Чай у вас перестоял. Скажи тем, кто при самоваре.
— Нет, чай свежий, только заварили…
Насир приложил руку к груди:
— Ты еще кому скажи, сынок… А мне… Я по этим делам профессор.
И он положил на стол два новеньких рубля.
— Нарочно лишнее дал, — сказал он Алибале, когда они вышли из чайханы. — Пускай стыдно будет, поймет, что я не чтоб поругаться…
После долгих поисков Насир с Алибалой отыскали зеркало. Настоящее зеркало для приданого, большое, четырехугольное, в нарядной раме. Насир велел получше завернуть его в бумагу и понес, прижимая к груди. Алибале велел идти сзади и держать дистанцию.
— А то ткнешься и разобьешь мне зеркало. Ты сзади, сзади держись! Гостиница недалеко. Меня там все знают, от швейцара до директора.
После долгих просьб и уговоров Насиру удалось добыть номер на одну ночь. Номер был на третьем этаже, но Насир не стал подниматься на лифте.
— Ненадежная штука… Вдруг ни с того ни с сего вниз рванет…
Прижимая к груди зеркало, ничего не видя перед собой, Насир чуть не ощупью ставил ноги на ступеньки, Алибала шел за ним. За столом дежурной сидела пожилая женщина. Насир увидел ее и просиял.
— А, здравствуйте! — Он, улыбаясь, направился к дежурной. Хотел поздороваться за руку, но мешало зеркало. Взглянул на Алибалу, но не решился доверить ему свою ношу. — Ну, как дела, сестра, что нового?
Насир говорил сердечно, как со старой приятельницей, и видно было, что такое обращение удивило женщину. Приглаживая крашенные хной волосы, она смотрела на Насира и, кажется, не узнавала его. Насир же заметил новые морщинки на лице и на белой шее женщины.
— Как дела? — озабоченным голосом повторил он. — Дочка институт кончила?