Только бал начался, увидал ее принц, пригласил на танец и уже не отпускал от себя, а все прочие девушки исходили завистью. Влюбился принц в Хуану. Усадил ее за стол рядом с собой и золотое колечко подарил. Но едва пробило три, Хуана сказала, что ей уходить пора. И не успел принц оглянуться, исчезла — в каморке у себя скрылась и в лохмотья быстренько переоделась.
Пришла на другой день королева на кухню, а Хуана и говорит:
— Знаете, Ваше Величество, что вчера на балу было?
— А что? Расскажи!
— Целую ночь принц с красавицей в солнечном платье танцевал, а откуда она — никто не знает. Он и за стол ее рядом с собой посадил, и колечко подарил золотое!
Спросила королева сына, правду ли ей служанка рассказала. Принц говорит: «Правду!»
На следующую ночь — снова бал. А принц не танцует — красавицу ждет. Наконец-то появилась Хуана в лунном платье — и еще краше показалась она принцу, и еще сильней он влюбился. Снова всю ночь принц с ней танцевал, и снова, как пробило три, Хуана исчезла.
Утром зашла королева на кухню и расспросила Хуану про бал. Та ей и красавицу, и платье описала.
— А принц, — говорит, — от нее ни на шаг не отходил!
Королева потом у сына спрашивает:
— Правда это?
А он отвечает: «Правда!» — и такой печальный вдруг сделался, смотреть жалко!
На третью ночь надела Хуана звездное платье и отправилась на бал. И все было в точности, как и в прошлые две ночи.
На другое утро принц с постели не встал — заболел от тоски по той, кого полюбил. Где ее искать, не знает, а больше никого видеть не хочет. Не ест, не пьет — лежит, к стенке отвернувшись. Пришла к нему королева, просит:
— Ну, хоть что-нибудь съешь, сынок!
— Ладно! — отвечает принц, — пусть мне пирог испекут!
Пошла королева на кухню, а Хуана ей и говорит:
— Можно я для принца пирог испеку?
— Куда тебе, оборванка! — отвечает королева. — Сыну моему, знаешь, как угодить трудно!
— Да вы только позвольте! — просит Хуана. — А уж я сумею ему угодить!
Получила Хуана королевское позволение, и принялась стряпать. А сама, пока никто не видел, сунула в тесто золотое колечко, что подарил ей принц на первом балу. Испекла она пирог, отдала его королеве, а та сказала сыну, будто собственноручно ему угощенье приготовила, — боялась, что побрезгует сын кухаркиной стряпней.
Разрезал принц пирог, увидал золотое колечко и говорит:
— Скажи мне правду, матушка, кто пирог испек?
Что было делать? Призналась королева:
— Хуана, — говорит, — испекла, прислуга наша!
— Позови ее! — крикнул принц и, позабыв о болезни, вскочил с постели.
А Хуана тем временем успела переодеться в звездное платье — в нем и появилась она в королевской опочивальне. В ту же минуту узнал ее принц и попросил стать своей женой. Согласилась девушка. Сыграли свадьбу. И не было на земле никого счастливее их. Я сам в тех краях бывал, своими глазами видал.
Неумелая пряха
Жила-была старуха, и была у нее единственная внучка. Бабка так ее баловала, что вырастила настоящей белоручкой, не подумав, каково-то придется внучке замужем. Девушка была почти одних лет с принцем той страны. И вот королева надумала женить сына — разослала повсюду указ, гласивший, что принц женится только на той, что сумеет в три дня спрясть всю пряжу, какая есть во дворце.
Прослышав об этом, старуха поспешила ко двору и сказала, что ее красавица внучка без труда с этим делом управится.
— Да полно, так ли?
— А то как же? Ей моток шерсти напрясть легче легкого!
Послали за девушкой и отвели ее в комнату с пряжей. Осталась она одна и ну рыдать: прясть-то она не умела! Плачет она, плачет, вдруг видит — перед нею стоят три добрых стареньких феи.
— Что с тобой? — спрашивают они.
— Надо мне всю эту пряжу спрясть, а я и веретена-то в руки ни разу не брала, — ответила девушка и опять в слезы.
— И только-то? — воскликнули феи. — Не печалься, мы тебе поможем, но с одним условием: ты пригласишь нас на свадьбу и усадишь подле принца.
Девушка с радостью согласилась, и три пряхи принялись за дело. Одна ловко управлялась с веретеном, другая слюнила нить, третья ногой нажимала на подножку прялки, чтоб колесо вертелось. Пряли они да радовались, как весело будет на свадьбе. Еще бы — ведь их на зависть всему свету возле принца посадят! А когда девушке приносили еду, они прятались среди кудели и замолкали, и после, без еды и без роздыха, вновь брались за работу: одна веретено крутит, другая нить слюнит, третья колесо вертит. Пряли долго да так торопились, что у первой отсохла рука, у второй губа раздулась и отвисла чуть ли не до полу, а у третьей нога так распухла, что бедняга еле ходила.