— Есть вполне авторитетные подсчеты, согласно которым к 2070 году кислород на земле практически кончится. Человечеству нечем будет дышать, — для начала знакомства с темой начинает Игорь Кузяев.
Не скажешь, что слишком оптимистично.
— Ну, это все из области прогнозов, — возражает Степан Петрович. — Вон в Сан-Франциско и в Токио из-за автомобильного перенасыщения давным-давно все живое должно было подохнуть, ан, нет! Деревья растут, люди живут, дышат... В свое время и про паровоз говорили, что вот курицы из-за него не несутся и лошади нервными делаются.
— А заболеваемость раком легких? Количество инфарктов в прямой зависимости от количества автомобилей!
— Да ведь никто не знает, от чего рак! Вот и валят на что придется. Вы только подождите говорить, что я старый и в силу этого не чувствую пульса современной жизни! Он, вишь, против автомобилей, а я — за. Нельзя так огульно. Я тоже грязью дышать не хочу.
— Да не против я! Менять нужно энергетику транспорта. Бензин — яд.
— Назад к природе, это лозунг не для нас. Сколько деревьев порубили на книги, на газеты? Жалко? Жалко. Шумели б на ветерку те рощи. Но человек не может без книгопечатания, без литературы. Иначе он червь ползучий, фашист самый натуральный. Мы окружающую среду засоряем, но в панику-то вдаваться не след. Я жил больше, мне есть с чем сравнить. Назад к природе!.. Это не для меня!
— Да никто тебя туда и не тащит назад, — отмахивается Игорь. — Кому ты там нужен в пещере. Но при всем при том нельзя не согласиться, что проблема чистого выхлопа имеет не просто огромное, а, может быть, решающее значение для миллионов людей, для биосферы, для всей окружающей среды в целом.
Степан Петрович разлапистой ладонью прикрывает лицо.
— Как на пионерском сборе! Я тебя понимаю, но только придавать твоей проблеме первейшее место не согласен! Автомобиль, он еще последнего слова не сказал! Еще есть резерв.
Итак, мы едем в Ленинград и по пути обсуждаем, в чем же суть проблемы чистого выхлопа. Почему она возникла, почему крупнейшие автомобильные фирмы, многомощные индустриальные империи так или иначе, с теми или иными оговорками, экивоками, громогласно и скромно покашливая в кулак, признают себя беспомощными. При современном развитии науки и техники такие признания звучат по крайней мере странно.
Как же это так? Или похож автомобиль на того сказочного джина, которого выпустили из бутылки? Он выскочил и несется в резиновых туфлях с загнутыми носами, и пылит по шоссе его седая борода.
Еще темно. Мы выезжаем ровно в шесть. По радио играют гимн. Игорь включает приборы контроля, и на белую бумажную ленту ложатся первые кривые, показатели содержания углекислоты и окислов азота в выхлопе еще непрогретого двигателя.
Хочется спать. Сонливость проходит не сразу, а когда проходит, мы уже проезжаем по мосту через Канал имени Москвы, внизу под нами дымит белая самоходная баржа, справа остаются крупнопанельные башни района Химки — Ховрино, блестят холодные стекла окон. Начинается будний, серый день.
У поста ГАИ криво стоит проштрафившийся автобус с ленинградским номером, и шофер в шляпе, съехавшей на затылок, пытается переубедить пожилого инспектора. Это он зря, решаем мы. Виноват, не виноват — молчи. Закон дороги. Судья всегда прав.
Водитель автобуса между тем стоит в распахнутой куртке, в шляпе, разводит руками и со спины не дать не взять похож на ямщика.
Как ни странно, но на поверку оказывается, что все мы много о них знаем, песни поем — «Степь, да степь кругом», «Вот мчится тройка почтовая...», «Ямщик не гони лошадей...», стишки помним, картинки...
— Вы слышали анекдот про малого, который в Японию на «Запорожце» приехал? Смех... А про корову? Про корову нет?