– Есть предположения о каком-то ядовитом выбросе из нанотехнологических лабораторий, – сказал Берк. – Несколько источников говорят о трагическом несчастном случае. Другие утверждают, что это была диверсия, только неизвестно кем устроенная. Пожалуй, разумнее будет ставить на диверсию.
– Но пока что ни одна версия не подтвердилась? – не то спросила, не то заявила Пирсон. – Никто не арестован?
– Пока что никто. Правда, сейчас у меня нет контакта с нашими людьми, но я рассчитываю вскоре кое-что услышать. Через тридцать минут с базы Эндрюс вылетает экстренный рейс ВВС, и Лэнгли забронировало для меня место в самолете.
Пирсон расстроенно покачала головой.
– Это не было предусмотрено, Хэл. Я считала, что мы полностью держим ситуацию под контролем.
– Да, я тоже так считал, – отозвался Берк. Она почти явственно представила, как он пожимает плечами. – Но ведь, Кит, сами знаете, что любая операция рано или поздно отходит от плана.
Она нахмурилась.
– Но не настолько сильно.
– Да, – холодно согласился Берк. – Как правило, не настолько. – Он громко откашлялся. – Но теперь нам придется играть теми картами, которые мы сдали. Верно?
– Да. – Пирсон протянула руку и отключила телевизионное изображение на своем компьютере. Ей не следовало больше смотреть на это. По крайней мере, сейчас. Она подозревала, что эти кадры она будет долго, очень долго видеть во сне.
– Кит.
– Я слушаю, – негромко сказала она.
– Вы знаете, что должно последовать за этим?
Она кивнула, заставив себя сосредоточиться на ближайшем будущем.
– Да, знаю. Я возглавлю следственную группу, которую направят в Санта-Фе.
– С этим могут быть какие-нибудь проблемы? – спросил офицер ЦРУ. – Я имею в виду согласование с Зеллером.
– Нет, не должно быть. Я уверена, что он только обрадуется возможности свалить эту работу на меня, – медленно проговорила Пирсон, размышляя вслух. – Ведь я главный эксперт Бюро по Движению Лазаря. И.о. директора это понимает. И еще одно должно быть ясно всем и каждому, начиная от Белого дома и кончая последним патрульным. Что бы там ни произошло, это злодеяние не может не быть связано с Движением.
– Верно, – согласился Берк. – А я тем временем буду продолжать подталкивать «Набат» со своей стороны.
– А это разумно? – резко спросила Пирсон. – Может быть, нам будет лучше отключить питание?
– Уже слишком поздно, Кит, – без всяких околичностей ответил Берк. – Все машины запущены. Теперь нам остается только укротить лошадь или же она нас растопчет.
Глава 9
Белый дом
Члены президентского Совета по национальной безопасности, которые с трудом разместились вокруг оказавшегося слишком маленьким стола для заседаний в оперативном зале Белого дома, пребывали в мрачном, подавленном настроении. «И, черт их возьми, иначе и быть не могло», – мрачно подумал Сэм Кастилья. Уже первые донесения о бедствии в Теллеровском институте были достаточно плохими. Каждое следующее сообщение оказывалось хуже предыдущего.
Он поглядел на ближайшие к нему настенные часы. Оказалось, что уже намного позже, чем он думал. В этом тесном подземном помещении с искусственным освещением было трудно правильно оценивать ход времени. Прошло уже несколько часов с тех пор, как Фред Клейн в первый раз доложил ему новости о том ужасе, который начался в Санта-Фе.
Теперь президент недоверчиво оглядел всех сидевших за столом.
– Вы хотите сказать, что мы все еще не располагаем достоверными сведениями о реальном количестве жертв ни в здании Теллеровского института, ни снаружи, среди демонстрантов?
– Да, мистер президент. Не располагаем, – выдавил из себя ссутулившийся на стуле с несчастным видом Боб Зеллер, исполняющий обязанности директора ФБР. – Больше половины ученых и обслуживающего персонала института пока что считаются пропавшими без вести. Вероятно, большинство из них погибли. Но мы не можем даже послать в здание поисково-спасательные команды, пока пожар не будет потушен. Что касается демонстрантов… – Голос Зеллера бессильно осекся.
– Мы можем вообще никогда не узнать точно, сколько их погибло, мистер президент, – вмешалась советник по национальной безопасности Эмили Пауэлл-Хилл. – Вы видели, что случилось перед зданием. Вероятно, потребуются месяцы, чтобы идентифицировать то немногое, что осталось от этих людей.
– Ведущие компании говорят, что там самое меньшее две тысячи покойников, – сказал Чарльз Оури, начальник штаба Белого дома. – И предсказывают, что это количество еще увеличится. Возможно, до трех или даже четырех тысяч.
– А на чем они основываются, Чарли? – резко спросил президент. – Плюют в потолок и строят догадки?
– На заявлениях, сделанных представителями Движения Лазаря, – спокойно ответил Оури. – Эти люди пользуются гораздо большим доверием со стороны прессы и широкой публики, чем заслуживают. Гораздо большим доверием, чем в данный момент располагаем мы.
Кастилья кивнул. На эти слова было нечего возразить. Первые кошмарные телерепортажи в натуральном, неотредактированном виде транслировались через спутники сразу несколькими новостными сетями. Десятки миллионов людей в Америке и сотни миллионов во всем мире видели ужасные сцены своими собственными глазами. Теперь трансляции телекомпаний сделались более осторожными, из них старательно вырезали наиболее ужасные сцены гибели поедаемых заживо перепуганных и не понимающих, что с ними происходит, сторонников Движения Лазаря. Но это сделали слишком поздно. Возместить нанесенный первыми передачами ущерб было уже нельзя.
Теперь все дикие, полностью высосанные из пальца заявления, которые делало Движение Лазаря об опасностях, связанных с нанотехнологиями, казались абсолютно доказанными. А Движение, похоже, готовилось высказать еще более зловещую и параноидальную версию. Вернее, не только готовилось – ее уже можно было обнаружить на их веб-сайтах, а также во многих других крупных порталах Интернета. Утверждалось, что в лабораториях Теллеровского института тайно разрабатывали нанотехнологическое оружие для американской армии. При помощи устрашающе сходных фотографий изуродованных до неузнаваемости трупов в обоих местах лазаристы связывали трагедию в Санта-Фе с недавней резней в Кушасе, деревушке в Зимбабве. Распространители этого обвинения утверждали, будто эти фотографии доказывают, что «кое-кто из американского правительства» истребил мирную деревню в ходе первого испытания этого самого нанотехнологического оружия.
Кастилья брезгливо скривил рот. В наступившей обстановке истерии никто не собирался обращать ни малейшего внимания на выступления знаменитых ученых, пытавшихся хоть немного успокоить людей. Или на опровержения, которые делали политические деятели, такие, как он сам, напомнил себе президент. Под давлением напуганных избирателей уже довольно много конгрессменов начали требовать немедленного федерального запрета на нанотехнологические исследования. И один только бог мог знать, сколько правительств других стран мира могло купиться на оголтелые вопли Движения о разработке в США секретной «программы по применению нанотехнологии в военных целях».
Кастилья взглянул на Дэвида Хансона, сидевшего в дальнем конце стола.
– Хотите что-нибудь добавить, Дэвид?
Директор ЦРУ пожал плечами.
– Кроме полной уверенности в том, что происшествие в Теллеровском институте почти наверняка является актом циничного расчетливого терроризма? Нет, мистер президент, мне нечего добавить.
– А вам не кажется, что вы чересчур поспешно взводите курок? – не без ехидства спросила Эмили Пауэлл-Хилл. Между отставным армейским бригадным генералом и директором Центрального разведывательного управления не было и намека на какую-либо приязнь. Пауэлл-Хилл считала, что Хансон слишком склонен к применению чрезвычайных мер для решения проблем национальной безопасности.
В глубине души президент соглашался с ее оценкой. Но неприятная правда состояла в том, что самые невероятные предсказания Хансона, как правило, сбывались, а большинство тайных операций, которые он проводил, оказывались успешными. Тем более что в данном случае утверждение руководителя ЦРУ полностью совпадало с тем, что Кастилья успел узнать от Фреда Клейна, возглавлявшего «Прикрытие-1».