– Понимаю. Антон, я сделаю, что успею. Это ради будущего!
– Ради будущего – это мы с тобой. И наш… наш… Туяра! Не нужно этого всего!
– Все-таки Богдан – трепло, – едва слышно раздалось сквозь металл. – Просто за мной ты бы не поехал, да?
Черт! Как она умеет перевернуть все с ног на голову!
А поехал бы?
Собственно, я вообще поехал не ради нее и не ради ребенка. А для того чтобы предотвратить все, что она собирается натворить. Но сейчас я просто хочу вытащить ее из всего этого бреда. Потом разберемся с остальным! Господи, как же она меня злит!
Я снова саданул кулаком по двери.
– Как, по-твоему, несколько десятков преобразованных людей изменят ситуацию? Сколько ты сможешь пропустить через эту машину, сидя без еды и воды?
– Став Новыми, они продолжат мое дело. Мы все продолжим. Я тоже должна пройти перерождение, – подала голос подруга.
– В твоем положении? Не дури!
– Именно в нем! Я не хочу рожать, как человек. Я видела, как это! Это ужасно! У Новых все куда проще, просто отделяется новая сущность, и все.
Я прислонился лбом к холодному металлу. Так вот, что ее подтолкнуло. Опять я во всем виноват. Хех, даже забавно. Снова я крайний. Какой-то прямо местный Антихрист.
– Туяра! – к двери внезапно подошла Лея. – Если не хочешь говорить с Антоном, впусти хотя бы меня! Мне очень нужно пройти перерождение, срочно! И я смогу захватить сколько-то вещей для тех, кто заперт во втором зале. Это может временно успокоить их и дать вам передышку.
– Кто это? – подозрительно отозвалась якутка.
– Ты меня не знаешь. Я из Леса.
За дверью снова помолчали.
– Вот туда и возвращайся! – был вынесен вердикт.
– Погоди! Выслушай Илью, пожалуйста! – взмолилась красавица. – Он в состоянии передать тебе мои чувства и всю нашу ситуацию прямо сквозь металл. Прошу тебя! Ты же знаешь, что при мыслесвязи невозможно врать!
– Хорошо, – буркнула Туяра. – Давайте быстрее.
Илья подошел к двери, обнял Лею, прижался с ней к шероховатой железной поверхности. Несколько минут ничего не происходило. Местные Новые деликатно отошли подальше. Наверно, до них долетали клочки образов и эмоций.
Наконец двое отстранились. За дверью раздались приглушенные голоса. Через несколько секунд что-то глухо стукнуло, и заскрежетал замок. Створка немного приоткрылась наружу, выпуская в мрачноватый, прорубленный прямо в камне коридор полосу белого, какого-то медицинского света.
На пороге стояла Туяра с длинной палкой. За ее спиной маячили бледные растрепанные люди с посиневшими от холода губами. Все – в серых одинаковых пижамах, местами порванных. В руках они, как оружие, сжимали деревянные карандаши. Потянуло общественным туалетом.
Из помещения выскользнул Тисс, походя кивнул нам с Ильей и принялся подцеплять длинными пальцами пакеты с одеждой.
– Я помогу, – вскинулась Лея.
– Не надо, заходи. Мальчишки сами справятся, – махнула рукой революционерка. Выглядела она не ахти. Растрепавшиеся волосы висели сальными прядями, под глазами залегли глубокие тени.
– Я тоже? – уточнил я.
– Да. Бери пакеты, – ответила подруга без улыбки.
Местные стояли в сторонке и никаких активных действий не предпринимали. Видимо, смехотворное оружие проснувшихся людей успело нанести их рядам немалый урон.
– Как ты до такого вообще додумалась? – я кивнул на подрагивающие в скрюченных от холода руках карандаши, протискиваясь с объемной ношей в приоткрытую дверь.
– Когда я была помладше, на базе валялся жесткий диск, забитый фильмами. Вот и видела в каком-то из них. Про вампиров, кажется.
– Надо же, а я и не в курсе был, что на станции есть такое развлечение.
– Неудивительно. Все файлы разом накрылись лет пятнадцать назад, а сделать копию заранее никто не додумался. Уч-ченые! Видишь, даже такую ерунду им доверить нельзя.
– Яра! – я бросил пакеты у стены и наконец прижал девушку к себе. Она стояла неподвижно, опустив руки по швам, но через несколько секунд чуть расслабилась и уткнулась лицом в мой комбинезон.
Обстановка была ужасная. Даром еще помещение оказалось довольно большим, и высокие потолки оставляли достаточно возможностей для какой-никакой циркуляции воздуха. Но вот санузел тут явно предусмотрен не был, а люди в осаде сидели уже давно.
Свет длинных белых ламп создавал резкое, бестеневое, едва переносимое для глаз освещение. Стены, пол, потолок и оборудование были однотонными, светло-серыми. В комбезе было даже чуть жарковато, но по факту температура едва достигала десяти градусов. Я с содроганием представил, каково «спасенным» босиком топтаться по голому бетону. Кроме того, что-то равномерно гудело, не давая толком сосредоточиться и вызывая тупую боль в затылке.