– Достопримечательный сон! – заметил Малуф.
Позже Эйлас поведал о своем удивительном сне лорду Пирменсу, но в несколько иных выражениях:
– Голос говорил со мной – таинственный и гулкий, как голос оракула: «Внимательно следи за шляпой, когда Казмир ее наденет! Если на ней будет серебряная кокарда в форме птицы, он твой друг и союзник! Если на ней будет золотая эмблема, изображающая льва, значит, он замышляет измену!» Так говорил оракул, и теперь я не знаю, что делать. Не могу же я принимать государственные решения, руководствуясь сновидениями! И все же невозможно игнорировать знамения, предвещающие опасность. Что вы думаете по этому поводу?
Пирменс пригладил серебристую бородку:
– Здравый смысл подсказывает, что следует учитывать любую ценную информацию, независимо от ее источника. Вы не помните, какую именно шляпу держал в руке король Казмир?
– Что-то вроде высокого берета из черного мятого бархата, без полей и без тульи.
– Позвольте порекомендовать следующее: если головной убор, в котором приедет Казмир, будет точно соответствовать вашему сну, примите во внимание форму и материал эмблемы.
6
С террасы северной башни Миральдры Эйлас, окруженный несколькими придворными, наблюдал за приближением лионесского галеона «Королевская звезда» – тяжелого судна с тупым закругленным носом и высокой ютовой надстройкой; белоснежные паруса, фок и грот красиво надувались ветром, на концах мачт развевались на ветру красные и желтые вымпелы.
Галеон зашел в гавань, и команда проворно взяла паруса на гитовы. Портовые шлюпки подвезли причальные тросы, и «Королевская звезда» пришвартовалась к пристани рядом с Миральдрой.
Теперь король Эйлас ожидал гостей на молу в сопровождении двадцати знатнейших вельмож с супругами. Трап подняли на палубу галеона, где можно было заметить перемещение фигур в роскошных нарядах. Команда лакеев в ярких ливреях развернула розовую плюшевую ковровую дорожку, спускавшуюся с трапа на пристань и ведущую к трем установленным на платформе креслам с высокими спинками. В креслах разместились король Эйлас, принц Друн по правую руку и принцесса Глинет слева [6].
На палубе «Королевской звезды» появилась величавая фигура – король Казмир. Перед тем как вступить на трап, он задержался, и к нему присоединилась дама благородных пропорций с уложенными кольцами светло-русыми косами под сеткой из белых жемчужин – королева Соллас. Глядя прямо перед собой, августейшая пара спустилась по трапу на пристань.
Эйлас поднялся и шагнул им навстречу. Взгляд его остановился на головном уборе Казмира – высоком черном берете без полей и без тульи. Спереди на берете была закреплена серебряная кокарда в форме птицы; сбоку берет украшали два пера, зеленое и синее.
За королевой Соллас следовали принц Кассандр и принцесса Мэдук. Кассандр, крепко сложенный юнец лет пятнадцати, украсил блестящие кудри соломенного оттенка зеленой шапочкой, лихо сдвинутой набекрень. Невозможно было сомневаться в том, что он – сын своего отца; в его походке и движениях уже чувствовалась непреклонная царственность, свойственная Казмиру. Кассандр обозревал окружающих слегка угрожающим взглядом круглых голубых глаз, словно предупреждая малейшие проявления неуважения.
В отличие от брата, рыжая и кудрявая принцесса Мэдук, напоминавшая длинноногого сорванца, явно плевать хотела на уважение к своему достоинству и на одобрение свиты. Бросив быстрый взгляд на церемониальные приготовления, она сбежала по трапу вприпрыжку, как игривый котенок. На ней было длинное платье из темно-оранжевого бархата с широким черным поясом; цвет платья мало отличался от цвета ее слегка растрепанных кудрявых локонов. Ум принцессы явно не уступал подвижностью ее ногам – на курносом маленьком лице безошибочно отражались быстрые перемены настроения. Эйласу было хорошо известно происхождение Мэдук, и он наблюдал за ней с насмешливым любопытством. По-видимому, дипломаты, распространявшие слухи о преждевременном развитии и бьющей через край своенравности принцессы, не преувеличивали.
Король Казмир, предложивший королеве Соллас руку у основания трапа, бросил на Мэдук холодный предостерегающий взгляд, после чего повернулся, чтобы приветствовать короля Эйласа.
Полдюжины лионесских вельмож сошли по трапу с супругами в порядке, строго соответствовавшем их знатности и старшинству; прибытие каждого гостя громко провозглашал старший герольд Миральдры.
Последними с корабля спустились пара фрейлин королевы и, наконец, христианский жрец, отец Умфред – дородный субъект в рясе пурпурного оттенка.
6
Такой прием царственных особ решительно противоречил строгим правилам церемониального этикета, так как титул принцессы, пожалованный Эйласом его подопечной Глинет, был не более чем почетным званием. Тем не менее в этом случае Эйлас, движимый отчасти желанием досадить Казмиру, а также другими, с трудом поддающимися определению побуждениями, не последовал совету старшего герольда. Увенчанная диадемой принцессы королевской крови, Глинет поначалу выглядела несколько напряженно – она прекрасно знала о том, какие слухи ходили у нее за спиной. Мало-помалу, однако, она прониклась самоуверенностью сидящего рядом Эйласа и стала вести себя непринужденно.