— Да, и Касымджан тоже. Мы большую пользу можем принести. Рабочих рук не хватает. Все в кишлаке обрадовались, что мы остаемся. Глядишь, вместе с нами наш колхоз и в передовые выйдет!
— А вы разве не будете учиться дальше?
— Это почему же не будем учиться? — Самад даже как будто обиделся. — Будем учиться. Мы все будем учиться. Только заочно. Я, например, хочу поступить в сельхозинститут. Касымджан — в пединститут, на филологический факультет.
— Что же теперь будет с Касымджаном?
— А что может быть… — Самад нахмурился. — Будет так, как он захочет. Пожелает уехать — никто не станет его удерживать. Ведь мы остаемся не по принуждению. По доброй воле.
— Ты тоже по доброй воле?
— Да…
— Почему же тогда Касымджан говорил, будто ты не любишь кишлак? — спросил Абдулла с улыбкой.
— Как бы тебе объяснить… — медленно произнес Самад. — Не то что не люблю… Мингбулак стоит в хорошем месте, простор, родников много… И потом, ведь я здесь, в кишлаке, родился. Как можно родину не любить? Но вот, к примеру, ты ведь знаешь, какие у нас в кишлаке улочки? Кривые, узкие… Летом всегда пыль, зимой вечно грязь. Домов с десяток новых, а остальные все старые, глиняные, с камышовой крышей. И еще многое мне не нравится, но об этом сейчас бесполезно говорить. Делать надо. Вот мы с Гюльчехрой и думаем…
— С Гюльчехрой?
— Да, ей тоже многое не нравится в нашем кишлаке. Вот так, Абдулла. Но пройдет пять-шесть лет, и Мингбулак станет другим. Ты его не узнаешь.
— Да сбудутся твои слова, — вежливо сказал Абдулла. Он не переставал озираться по сторонам.
Узнать у Самада, где Гюльчехра, ему казалось неудобным, и он тихо поднялся с места.
— Ты куда? — спросил Самад.
— Пойду, уже поздно.
— Погоди, сейчас подадут плов. Гюльчехра там у котла, она главная хозяйка. И без ее разрешения ты не уйдешь.
Абдулла обрадовался, однако постарался не показать этого:
— Засиделся я у вас…
— Какое там засиделся! За этот вечер тебя никто ругать не будет.
Абдулла пожал плечами, снова сел за стол.
Кто-то включил радиолу. Прозвучали первые такты вальса.
— Вставай, — сказал Самад. — Ты как-никак у нас городской, начал бы первым.
У себя в школе Абдулла танцевал лучше всех. Тем более не было ему равных здесь, в кишлаке. Все любовались его ловкими, красивыми движениями, а когда танец кончился, стали хлопать в ладоши. Абдулла, смущенный всеобщим вниманием, отвел девушку на место и направился к столу.
Только он собрался сесть, как у самого его уха зазвенел знакомый серебристый голос:
— Как хорошо вы танцуете!..
Абдулла повернул голову. Гюльчехра! И опять, как тогда, в кукурузе, он растерялся, так она была красива. На ней было красное атласное платье, сильно расширяющееся книзу, белые изящные туфельки на высоких каблуках. Волосы Гюльчехра заплела в две длинные косы, одна из них спадала на грудь. Блестящие глаза смотрели на Абдуллу с некоторым вызовом…
— Где вы были, почему вас не было видно? — наконец проговорил он.
Гюльчехра рассмеялась:
— Кто-то должен и плов варить… Однако я заметила, как вы пришли. Только не стала подходить к вам.
Но тут снова загремела радиола, и опять это был вальс.
— Вы танцуете? — спросил Абдулла.
— Я стесняюсь с вами танцевать, — произнесла Гюльчехра, склонив голову.
— Почему?
— У меня это плохо получается. Вы будете смеяться надо мной…
— Я! Над вами?! — Такое искреннее удивление прозвучало в голосе Абдуллы, что Гюльчехра улыбнулась и подала ему руку, приглашая его в круг. Абдулла легонько сжал горячую узкую ладонь, другой рукой осторожно обнял девушку за тоненькую талию.
Почти сразу же он убедился, что Гюльчехра — достойная его партнерша. Танцевала она и легко и плавно, вести ее было очень приятно. «Нет, это просто удивительно, — думал Абдулла, — надо же было найти такую девушку — и где, в Мингбулаке!»
— А вы обманщица, — заметил он вслух.
— Почему? — Гюльчехра сдвинула брови.
— Вы не то что очень хорошо — вы прекрасно танцуете!
— Ну уж прекрасно! — Гюльчехра рассмеялась. — В Мингбулаке мало танцуют. Ведь кишлак не город. И времени нет, и возможности.
— Почему? — удивился Абдулла. — Ведь сегодня…
— Сегодня другое дело. Сегодняшний день мы ждали давно.
Абдулла не понял толком, что хотела сказать Гюльчехра. Он танцевал с ней, и этого ему было вполне достаточно. Вот это девушка! Какая она простая, доверчивая. А потом, она очень красивая. Вот если бы сейчас пройтись с ней по городским улицам! То-то стали бы ему завидовать, смотреть им вслед! Это пока невозможно, так пусть хоть никогда не кончается этот вальс. В этот момент Абдулла осознал, что девушка как-то странно на него посмотрела, рассеянно, задумчиво… В своих мыслях она, казалось, была далеко отсюда.