И вот настала пора, когда Оливеро почувствовал желание уединиться. Утвердившись в нем, он объявил о своем решении в группе. Коллеги приняли его безропотно, поскольку в мудрости старшего сомневаться не пристало. В общине существовало единственное правило относительно отшельничества: мудрец, выбравший для себя путь затворника, должен вначале предстать перед судьями с просьбой освободить его от должности старшего в группе. Если совет удовлетворит его прошение, то мудрец, пожелавший стать затворником, занимает место по левую руку от судей, тем самым обрекая себя еще на один круг послушничества, а он может оказаться гораздо длиннее, чем пройденный. Но на самом деле вакансии судьи чаще всего не оказывалось на момент представления мудрецом своего прошения: хотя особых привилегий у судей не было, и совет собирался редко, сама должность обладала привлекательностью в глазах любителей высокого положения и власти, а такие в подземном мире тоже были.
Судьи приняли отставку Оливеро, и он покинул совет в приподнятом настроении. Он достиг завершающего этапа в жизни: отныне его интересовала только его собственная интеллектуальная свобода. Он охотно отказался бы и от одиноких прогулок с жуком или змеей, однако в этом судьи его не поддержали. Верховный судья настоятельно советовал ему не отказываться от проверенного временем ритуала: мало того, что это верный способ постепенного отдаления от общества себе подобных, — он еще и приучает сосредоточиваться на неживых предметах. Здешние мудрецы, искатели одиночества, хорошо осознавали опасности, подстерегающие каждого на пути ухода в себя. Поэтому они приучались переводить внимание с собственных мыслей на внешний предмет. Когда нет объекта созерцания, говаривали они, нас настигает безумие, и мы слепнем. Этим неживым предметом им издревле служил кристалл.
Оливеро не стал спорить и отправился выбирать жука, — насекомые ему нравились больше змей: он предпочитал четкость и ясность линий извивающемуся и скользкому телу пресмыкающегося. Жуков держали в специальном питомнике: заходи и подбирай по вкусу. Различались они разве что размером, но Оливеро сразу подобрал себе любимца: живчика, весело топорщившего усики. Казалось бы, Оливеро сам мало чем отличался от других обитателей подземного мира, давно уже приспособившись к здешним порядкам, и, тем не менее, выглядел он гораздо более молодцевато и подтянуто, чем остальные: у него даже походка была другая — энергичнее, чем положено. Он и зверька подобрал себе под стать — живого и резвого.
Шифровальщик (так он окрестил жука) был понятливейшим созданием. Стоило Оливеро присесть отдохнуть, как он моментально прижимался к бортику и начинал наблюдать за хозяином из укрытия. Он смешно шевелил усиками, но при этом его блестящие выпуклые глазки-кнопки ни на секунду не выпускали из поля зрения Оливеро, и едва тот поднимался, чтоб идти дальше, как Шифровальщик был уже тут как тут, у ноги хозяина. Оливеро умиляла такая преданность, и, не имея привычки нежничать с животными, он все же любил находиться рядом с этим славным существом — всегда понятливым, пусть без слов, неизменно терпеливым, без признаков усталости, скуки или неприязни.
Сколько длилась эта дружба, сказать трудно, — Оливеро сам не ожидал, что так привяжется к жуку. Но, в конце концов, он настолько привык абстрагироваться от своих мыслей, глядя на Шифровальщика, что решил, не откладывая, отправиться на поиски своего последнего пристанища: одиночество в неживых стенах его больше не пугало. Еще раз напоследок они вместе обошли галерею, а потом Оливеро передал своего приятеля работникам, ухаживавшими за ручными существами, оставшимися без присмотра. Их никогда не отдавали в другие руки, а держали в специальных пещерах вместе с самками — для производства потомства.
Поиск последнего пристанища осуществлялся так. Будущий затворник медленно обходил верхнюю галерею. Задерживался возле каждой пещеры на пару минут, прислушиваясь к мелодии, — в каждом гроте она была своя — потом шел дальше. Всего таких пещер было около шестидесяти. Он снова и снова обходил террасу, пока не запоминал все мелодии гротов, чтобы затем выбрать самую приятную. Запомнив понравившийся мотив, он снова отправлялся на поиски, каждый раз проверяя, не ошибся ли с музыкой, и самое главное, — подыскивая свободный грот. Естественно, все лучшие места рядом с центральным гротом давно были заняты, и, если только не освобождалась пещера недавно усопшего, то новоиспеченному отшельнику приходилось в поисках места забираться далеко. Бывало, забредал он в пещеры без звонов и тогда, дождавшись сборщиков еды, отправлялся дальше вместе с ними. Подыскав грот, он оставался в нем, а сборщики шли назад — сообщить мастерам по звонам, какую именно звуковую гамму им следует изготовить в качестве путеводной нити к пещере нового отшельника.