И тут выяснилось, что нет в Москве для меня подходящего «глаза».
– Ну к кому же ты поедешь? Ведь не к тете же Гекте, – сказала мама.
– Хотя бы! – воскликнул я, хватаясь за эту мысль как за соломинку. – Что она, не родственница, что ли?
– Весьма отдаленная, – вставил два словечка папа, оторвавшись от электробритвы.
– Сестра жены моего двоюродного брата, – уточнила мама. – Даже не знаю, как назвать эту степень родства.
– Короче говоря, некто Жуткина, – сострил папа.
В другом случае я бы тоже как-нибудь пошутил (фамилия тети Гекты была Уткина), но сейчас это могло лишь повредить мне.
– Старо, – заявил я. – И вообще тетя Гекта отличная тетка, и она меня любит, просто обожает.
– Особенно после того, как ты выкрасил губной помадой ее голубое пальто, – вспомнила мама давнюю историю.
Что верно, то верно. Но ведь мне тогда было три или четыре года. И пальто я стал перекрашивать не со зла, а как раз наоборот: хотел сделать что-то приятное этой нарумяненной тете, от которой вовсю пахло духами.
– Она давно об этом забыла, – сказал я. Папа опять отвел бритву от подбородка.
– Боюсь, – проговорил он, – что это твое заблуждение. По-моему, она настолько хорошо все помнит, что уже лет десять не показывается у нас.
– А письма-то шлет.
– Письма что! А приезжать не приезжает, – поддержала мама отца. – Да и мы у нее никогда не были.
– А в письмах приветы и поцелуи, – не сдавался я.
– Поцелуи имеют свой смысл не в письмах, – заметил папа.
– Виктор! – строго произнесла мама и переключилась уж на совсем другую тему. – Учти, – сказала она мне, – такая поездка дорого стоит. А ведь мы в отпуск собираемся.
Я видел, что родители уже готовы были признать тетю Гекту моим «глазом», – и вдруг все лопалось из-за каких-то денег.
– Деньги будут, – выпалил я, не подумав.
– Интересно откуда? – Папа даже бриться перестал.
Нужно что-то ответить. Но что?…
– Не покупайте мне подарки на день рождения, – придумал я и сразу же понял, как это нескладно: день рождения-то у меня зимой.
Папа и мама взглянули друг на друга и рассмеялись.
– Как ему хочется поехать, – сказала мама.
– Мне тоже хочется. – Папа никак не мог справиться со своими висками.
– Вот и поезжайте, – сказала мама. – Я без вас тоже отдохну.
– Отпустить его, что ли? – размышлял папа вслух. – Тогда и отдохнем вместе.
– Ура! – закричал я, выхватил у него электробритву и стал натирать ею отцовскую щеку с бешеной скоростью.
Когда я очень радуюсь, я могу выкинуть что-нибудь сумасшедшее.
– Не поедешь никуда, – отпрянул от меня папа. – Что за выходки?
Но я знал, что это он просто так, для пущей важности.
И вот я еду в Москву. Конечно, не из-за Тани еду. При чем тут Таня? Я ведь столько слышал и читал о Москве. Ну а если б Таня ехала в Магадан? Про него-то я почти ничего не читал и не слышал…
Поезд наш встречали цветами.
Во время пути я стал чувствовать себя частичкой поезда: все мы ехали, все мы чего-то ожидали, все волновались. И теперь мне казалось, что это и меня встречают люди, собравшиеся на перроне. И мне тоже они улыбаются, и мне тоже принесли они цветы.
Тане какая-то тетка с родинкой на пухлой щеке протянула букетик:
– Наверное, Русалочка, да? Какая прелесть.
Таня смутилась.
А тетка уже рассматривала нас с Виталькой.
– И вы из театра? – спросила она улыбаясь.
– Нет, – проговорил я. – Не из театра.
Тетка согнала с лица улыбку. Родинка на щеке шевельнулась и замерла.
– Проходите, ребята, проходите. Не мешайте, мы артистов встречаем.
– Так они же с нами, – вступилась Таня. Тетка опять попробовала улыбнуться.
– Что же вы меня разыгрываете? То с нами, то не с нами… – И она шагнула к другим. – Здравствуйте! С приездом вас… Здравствуйте…
И радость во мне потухла. Ну конечно, чего это я выдумал? Никто меня не встречает. Они сами по себе, а я здесь человек случайный, попутчик всего-навсего. И Виталька тоже. Всем «Здравствуйте! С приездом!», а нам с Виталькой – «Проходите, не мешайтесь».
– Пошли, – сказал я Витальке.
– Куда?
– На кудыкину гору, – рассердился я.
Зачем торчать здесь, если на тебя никто внимания не обращает. Стоишь, будто что-то выпрашиваешь. А мне ничего не нужно от них. У меня есть адрес и телефон тети Гекты. А уж Витальке и подавно делать здесь нечего: сам хвастал, что был в Москве сто раз и знает ее как свои пять пальцем. Но когда я еще в поезде спросил его, где Кривоколенный переулок, он засмеялся: «Нет в Москве такого. А Прямохребетный тебе не нужен? Или Косоглазастый?» Тогда я показал ему адрес тети Гекты. Виталька поморщился, а потом согласился, что где-то на окраине, может быть, и есть такой завалященький переулочек. Вот его-то родственники, сказал он, живут на Комсомольском проспекте, там и Москва-река рядом, и Парк культуры. Таня тоже знала, что будет жить в гостинице, а их, известное дело, в «завалященьких переулочках» не строят.