Теперь только суррогат. Беспомощная и бесполезная сводная сестра со своим байстрюком. Имение. Этот чертов розовый сад, оставшийся от второй жены отца, решившего когда-то давно привести в их дом мужичку, на которой помешался так, что и слушать никого не хотел. И еще книги. И много лет весь этот скарб — замена настоящего, что у него когда-то было.
Стах не любил ковыряться в прошлом, оно само его накрывало в душные летние вечера, когда начинался дождь. Он раскрывал тогда окна пошире, чтобы видеть весь двор, бассейн и аллею, ведшую от ворот. Там дальше трасса. На которой в точно такой же летний дождь и тоже в предвечернее время Митька не справился с управлением машины. Угробил и себя, и мать. А потом на экспертизе оказалось, что он был под наркотой. И уж это Стах остервенело и безуспешно пытался замять, а оно все гремело. Зачем правда и сам не знал — будто бы если заставишь заткнуться газетчиков, то этого и не было на самом деле. Дилера он тогда нашел. Нашел и закопал. Потом выяснилось, что Митьку друг подсадил, а у Митькиного друга отец имел прямой интерес к клондайку Шамраев и через дружбу пацанов подбирался к нему. Это гребаное семейство Стах закопал тоже. Грязная история, незачем вспоминать.
Но оно иной раз все равно вспоминалось. Ни чай не спасал, ни книги. Вчитывался в хитросплетения предложений и терял суть. Становилось неприятно от того, что слова пролетали мимо, в глаза влетали, внутри не задерживались. Захлопнул, глотнул из стакана. Посмотрел на заголовок. Виктор Пелевин. П-5. Дебильная обложка. Назар приволок, почтой заказывал. Сам, наверное, даже не открывал. Стах отбросил ее рядом с собой на диван, стащил очки, встал, потянулся, размял шею. Настроение катилось к чертям. Чертовы летние дожди, от которых невозможно дышать — задыхаешься, уж лучше б и дальше пекло, ей-богу.
Спас телефон, Брагинец наяривал второй раз за день. На сей раз сообщал, что поезд уже должен был приехать и что Миланка еще не отзвонилась, спрашивал, не привезли ли и кого послал. Не Сашка, а наседка. Трясется над своей малой, как будто она и впрямь принцесса. Станислав Янович не особенно вникал, что там девчонка натворила, понял только, что совсем вышла из берегов и нужны радикальные меры, чтобы она землю под ногами почувствовала. Какой-то журнал, какая-то съемка, мечты дурацкие. Батя ее на юридический впихнул, а ей лишь бы в камеру кривляться. Надо же, юридический… последний раз он ее видел девочкой с длинными, ниже талии, русыми волосами и в бриджах. Красивой, как куколка. Она сидела на диване с ногами в беленьких носочках, в наушниках и подпевала какой-то песне, звучавшей в них. Рядом дрыхнул здоровый кот — его подарок на какой-то ее день рождения. Они с Сашкой потягивали вино после ужина, бабы — Наталья и Ирина — уперлись из гостиной на кухню, ставить чайник.
Через неделю Ирины не стало. И Митьки не стало.
За то, что ему легко все в руки шло, что умел из воздуха делать деньги. За то, что ему завидовали.
— Да не переживай ты, племянник ее забирает. Уже там, наверное. Скоро будут, — отмахивался Стах в телефонную трубку, стоя у распахнутого окна и чувствуя, как наконец в помещение начинают врываться порывы свежего ветра. Дождь становился таким, каким его ждали — прибивал духоту, нес воздух, приносил облегчение. — Приедут, ужином накормлю, комнату покажу, спать твое сокровище уложу. Если надо, еще и сказку на ночь почитаю… — заржал, но быстро заткнулся. — Да понял я, понял, построже. Построже так построже. Устроить ребенку встречу с реальностью. Мы за ней приглядим, я же обещал… Да и Лянка, хоть и дура, но проследит, чтоб и волоска не упало… Племянник? Да помогает мне тут, здоровый лоб уже, работает… ну какой там наследник, ты же знаешь… Никого я в наследники не готовлю, уж этих-то точно. Ну и что, что ближайшая родня?.. ладно, неважно. В общем, Назар ее заберет, будь спокоен. О! Вон, кстати, и машина. Едут уже… Я ей напомню, чтоб тебе перезвонила. Да, угомонись. Нафиг было отправлять, чтобы потом тут устраивать… Ну и все! Проконтролируем, отбой.