— А вот и наша красавица! — громогласно выдал Александр Юрьевич.
— А вот и я, — отозвалась мрачным эхом дочь, не глядя на родителей — буравила взглядом Стаха. — Но меня, вроде как, на семейный ужин приглашали.
— Ну а чем тебе Стах — не член семьи? — усмехнулся отец.
— Привет, Милана, — подал голос Шамрай и подошел чуть ближе. — Как обычно, прекрасно выглядишь. А Саша прав, даже если я и выпадал в прошлом из вашей жизни, но отношусь к вам как к своим.
— Нет, ну с учетом, что Назар — ваш племянник, то конечно… — съязвила Милана, прошла к столу и расположилась на своем привычном месте. — В общем, всем здрасьте.
Родители молча проводили ее взглядом, и только Стах двинулся следом и устроился напротив нее, не спрашивая ничьего разрешения, вдруг это место занимал, к примеру, Александр Юрьевич, как по сути и было. Но только Брагинцу, судя по всему, было вообще не до того. Он вдохнул как можно глубже и выдал:
- Как раз об этом я и хотел поговорить… Вернее, спросить. Нам тут Стах, пока тебя не было, поведал кое-что… И скажу прямо, мы с матерью в растерянности, но восприняли позитивно, потому разговор будет в твоих интересах.
— Много слов, Саш, — резковато прервал его Шамрай и впился в Милану своими прозрачными, немолодыми, но все еще яркими глазами. Насколько уж прозрачное может быть ярким. — Слишком много слов. А нужно всего несколько. Я попросил твоей руки, Милана. Теперь у них, чтобы иллюзий относительно моей серьезности не было.
На мгновение Милана перестала дышать, пока она, не мигая, смотрела на Стаха, и до нее доходило сказанное им, потом сделала судорожный вдох и выпалила:
— Вы в своем уме?! Какой руки?! Я не собираюсь за вас замуж!
Это он и так прекрасно понимал, судя по его лицу. Ни единый мускул не дрогнул в ответ. Взгляд не изменился. Даже уголки губ остались на месте. И все лишь потому, что решение он принял, в отличие от Миланы. Принял окончательно и бесповоротно, в тот же миг, когда услышал от санитарки новости о беременности. И все еще словно бы находился там, в больничном покое, слушающий свое сердце, а сердце его колотилось раненой птицей, потому что и было ранено. Глубоко и не единожды. Теперь его попросту добивали.
Он мечтал о детях. О том, чтобы у него была большая и дружная семья. О том, чтобы рядом — жена, чтобы вместе видеть, как растут, чтобы было кому оставить все, что нажил, чтобы корни переплетались и становились крепче, чтобы и кроны было не разделить. Но после рождения Мити Ирина больше не беременела, как они ни старались. Впрочем, он и не настаивал, и даже не занимался этим вопросом. Наследник у него был, тем и удовольствовался. Чтобы потерять одним махом все.
Что ему было делать, когда он услышал о Миланиной беременности от байстрюка, из мужичкиного племени? Отказываться? Отказываться от нее и от еще нерожденного ребенка? Да, он хотел, отчаянно хотел своего, чтобы плоть от плоти. Но забыть эту женщину, забыть мечту об этой женщине — невозможно, да он и не стал бы. Узел развязался слишком просто, рубить не пришлось. Он ее сохранит, и сохранит всех детей, что она ему подарит. Даже этого. Даже этого. Пусть так, пусть и через Назара, но он все это оставит себе.
После случившегося с ним откровения там, в больнице, Стах заметался. Теперь времени рассуждать и думать у него не осталось. Надо было действовать быстро. Убирать племянника, обрабатывать Сашку, убеждать Милану в том, что у нее и выхода иного нет, чем остаться с ним. И если первое было проще всего — вчера еще справился, второе со скрипом, но получилось, то с третьим он, похоже, поторопился. И отчетливо видел это сейчас в возмущенных глазах Миланы. Но, черт подери, не было у него времени позволить ей самой прийти к нему. Не было!
Заберет всю себе, как бы там ни было.
И он лишь позволил себе чуть качнуться в ее сторону и ответить:
— Я тебя люблю. Ты же знаешь об этом, давно уже знаешь.
— Ну круто! — Милана откинулась на спинку стула, скрестила на груди руки и заявила: — Так и вы, Станислав Янович, прекрасно знаете, что у меня жених есть.
— Он тебе не подходит, — вписался тут же отец. — У парня криминал за плечами, образования нет и никаких целей в жизни. Один ветер в башке.