Тучи упорно приближались, наступали сомкнутыми темно-серыми рядами. Когда Реммельгас подъехал к дому мастера Киркмы, до него отчетливо донесся нарастающий гул, и то не был шум леса. Вскоре упали первые тяжелые капли, затем небо над ним потемнело и сразу хлынул проливной дождь. «Надо подождать, пока утихнет», — подумал Реммельгас и спрыгнул с велосипеда.
При виде лесничего Хельми Киркма всплеснула от удивления руками. Стоя на крыльце, она схватила его за руку и увлекла в комнату.
— Может быть, я нарушу ваш воскресный покой, — извинился Реммельгас. — Но дождь отчаянный.
— Наоборот, мне вы всегда приносите покой.
Киркма работала: она подытоживала данные предыдущей недели. Волосы ее были зачесаны назад, открывая маленькие белые уши.
— Красивая прическа, — сказал Реммельгас. — Она придает вам такой энергичный вид.
— Скажите пожалуйста! — воскликнула Хельми. — А я-то думала, что вы вообще не обращаете внимания на женщин и на их внешность.
Хельми сегодня смеялась часто и много, смеялась даже тогда, когда Реммельгас не находил для этого достаточных причин. «Она очень, очень чему-то радуется», — промелькнуло в голове у лесничего, и он с грустью прислушался к тому, как дождь барабанил по стеклу.
Для Хельми было новостью сообщение о постройке узкоколейки и о появлении новой техники. Нет, Осмус обо всем этом не говорил ей ни слова. Впервые она слышит и о том, что ее назначают бригадиром на постройку узкоколейки. Электропилы, трелевочные тракторы, лебедки, узкоколейка… Как она об этом мечтала! Радость ее была так велика, что она чуть не бросилась к лесничему на шею. Разве она не знает, как тяжела, как ужасно тяжела работа в лесу. Порой при виде того, как безнадежно увязала в сучковатой березе или ели пила, которую держали молоденькие девушки или пожилые женщины, она сама хваталась за ручку, чтоб дать передохнуть неопытной пильщице. Она не раз видела, как лесорубы приходили на ночлег в тесный, скупо освещенный коптилками барак, как они медленно съедали свою холодную пищу и ложились потом на тюфяки, набитые сеном или соломой. Опытных рабочих было мало, а страна нуждалась в стройматериалах больше, чем когда-либо прежде. «Как ни тяжело, а работать надо», — думали все и делали свое дело, а Хельми мечтала о том времени, когда машина облегчит труд лесорубов. В том, что это не за горами, она ни минуты не сомневалась.
— А вы не боитесь новых, незнакомых машин? С ними на первых порах много хлопот… У нас ведь нет обученных кадров…
— Раз наши инженеры и рабочие сумели сделать эти машины, то чего бы мы стоили, если бы не сумели их использовать?
— Отлично сказано! — воскликнул Реммельгас и добавил: — Даже Осмус меня обрадовал вчера, я его просто не узнал. Человек-то он вообще веселый и живой, но когда он рассказывал об углублении реки и механизации лесопункта, то был так воодушевлен, что я им залюбовался. Уж и повоевал же он в министерстве!
— Осмус?
Ухо Реммельгаса уловило в голосе Хельми то же сомнение, с каким он сам вчера слушал Осмуса.
— Да-да, он мне все вчера рассказал…
Хельми принялась разглядывать ногти.
— Я больше не очень-то верю… этому человеку… Хитрый он, оборотистый и любит власть. А вы поперек дороги ему стали. Он этого никогда не простит.
— Не пугайте, а то я сон потеряю, — пошутил Реммельгас.
— Осмус уволил Кари. Браковщика, помните? Конечно, он мотивировал это не критикой, с которой Кари выступил по адресу заведующего лесопунктом на нескольких последних собраниях, а беспорядком на лесосеках. Но как делянкам стать чистыми, если сам Осмус только и знает, что торопить все время с вывозкой леса. Он всегда говорил: хлам пусть подождет! А теперь все свалил с больной головы на здоровую…
— Это просто невероятно!
— Но все-таки это правда. Кари сам рассказывал. Он был тут, ушел за несколько минут до вас. Пошел на станцию…
Заметив, с каким жаром она обо всем рассказывает, Хельми смешалась, потеряла нить своей мысли и даже слегка покраснела. В замешательстве она встала и выглянула в окно. Реммельгас улыбнулся.
— Смотрите-ка… Все столько говорят о вашем мужененавистничестве, а вы…
Хельми обернулась, глаза ее улыбались.
— Товарищ Реммельгас! — Она торопливо села на диван рядом с лесничим и крепко сжала его руку. — Не скрою — я счастлива. И за это счастье я должна благодарить вас… Вы лучший человек на свете!