— Осмус и сейчас еще не понимает…
— Понимает, он все понимает, но просто не признается в этом. Будет ли здесь шуметь лес или останутся одни голые пни, — ему все едино. Завтрашний день Туликсааре его не волнует, он заботится лишь о собственном будущем.
— Будущее леса и нас самих — одно с другим связано.
— Это верно — человек поднимается не в одиночку, а вместе со всеми.
Хельми поставила на стол молоко и свежеиспеченные пышки. Они уже принялись за еду, когда вдруг пришел Осмус. Он сделал удивленное лицо, принялся извиняться и даже попытался тотчас уйти. Хотя он не обронил ни одного намека, но все его поведение говорило о том, что он понимает увиденное по-своему и сделает свои выводы.
Осмус пришел рассказать о своей борьбе с министерством, о том, как он добился материалов для лесной узкоколейки, и о том, что он поручает Хельми руководить строительством. Но разговор о будущей работе не клеился, всем было не по себе, и Реммельгас вскоре поднялся.
— Ну нет! — Осмус вскочил. — Я здесь у вас третий лишний, так что я и уйду…
Реммельгас и виду не подал, что понимает его намек. Тем временем дождь прекратился, хотя надвигавшиеся густые тучи обещали новый ливень. «Если потороплюсь, может, поспею до дождя в Сурру», — подумал Реммельгас, но ошибся: не успел он дойти и до дому, как полило вновь.
Этот день оказался долгим для Реммельгаса, долгим и томительным. Большую его часть он простоял у окна, по которому стекали струи мутной воды. Тучам, казалось, не было ни конца, ни краю, но все же к вечеру их сплошная серая масса разорвалась и дождь затих.
Однако было уже поздно пускаться в Сурру…
В середине недели Реммельгасу пришлось послать Питкасте замерять лесосеки в районе Люмату, а когда Осмус напомнил о прокладке железнодорожной трассы, лесничий был настолько занят другими неотложными делами, что и на помощь лесопункту послал объездчика. С разрешения лесничего на подмогу пригласили и Нугиса с дочкой, но девушка отказалась. В воскресенье Анне ждала Реммельгаса, она хотела в тот день поделиться с отцом своими планами и надеялась на поддержку лесничего. Погода, правда, была плохая, но в полдень дождь перестал, — если б он захотел, то вполне мог бы успеть добраться до Сурру.
— Пусть лесничий сам бегает, — обиженно проворчала она теперь в ответ на приглашение, — нечего ему командовать.
Осмус на это сказал, что у лесничего, мол, очень много дел, особенно теперь, когда он, по-видимому, готовится к свадьбе.
— К какой свадьбе? — спросил оторопевший Питкасте.
Когда Осмус назвал Хельми невестой лесничего, Питкасте махнул рукой: охота, мол, слушать бабьи сплетни! Осмус притворился рассерженным и, чтоб восстановить свой престиж, рассказал о том, как застал воркующую пару наедине. Видно, праздновали помолвку. Он взглянул потихоньку на Анне и остался доволен тем, какое впечатление на нее произвела эта новость: девушка прикусила губу и побелела как бумага.
Осмус едва заметно усмехнулся. Пусть это будет первой местью лесничему за все, что свалилось теперь на его шею, — за этих комаров, за то, что приходится таскаться тут по болотам и продираться сквозь заросли.
Несколько дней спустя — прокладка железнодорожной трассы была еще не закончена, — ранним утром в лесничестве зазвонил телефон. Лесничий, вернувшийся лишь поздно ночью с делянки в Линкаэву, натянул на голову одеяло, чтобы ничего не слышать. Но телефон был упрям: как бы задумчиво помолчав, он снова принялся звать его, протяжно и требовательно.
Реммельгас откинул ногами одеяло и спрыгнул на пол.
— Алло! — крикнул он в телефон. — Неужели вы не могли подождать хотя бы до восьми?
Из трубки ответил нетерпеливый, но твердый женский голос:
— Не могли. Немедленно приходите к объездчику, браконьеры убили лося.
Странно! Голос знакомый, а чей — не поймешь. Но еще более странным было само сообщение. Лось? Откуда забрел этот редкий зверь в Туликсааре?
— Оставьте лучше свои первоапрельские шутки! — ответил он. — В Туликсаареском лесничестве больше пяти лет не видали ни одного лося.
— Вы так думаете? — В голосе послышалось раздражение: — Ну что ж, если у вас нет времени…
— А кто это говорит?
Из трубки послышалось дыхание, и лишь после короткой паузы раздалось.
— Дочь Нугиса — Анне Нугис.
— А где отец?
— Пошел по следам лося к Люмату.
— С кем?
— Ни с кем, один.
— А объездчик Питкасте?
— Он с Осмусом на железнодорожной трассе.
Сон и усталость как рукой смахнуло. Тот, кто отважился выстрелить в лося, не побоится выстрелить и в человека, чтобы скрыть свое черное дело. На лосей не ходят в одиночку, на них охотятся сообща. Значит, старый Михкель не зря поднял тревогу.