— Подождите меня!
— Я тронусь потихоньку в Сурру, вы меня догоните.
Реммельгас торопливо оделся. Вот так история — лоси! Странно, неужто старый Михкель не знал о том, что на его участке появилась такая редкость? А может, звонила не Анне и все это обман? Заманивание в ловушку? Но лесничий тут же рассмеялся. Кому это нужно? Бандиты вывелись в лесах Туликсааре еще раньше лосей… Он повесил на плечо двустволку и вспрыгнул на велосипед.
Воздух был свеж и полон утренней росистой прохлады. Над зубчатым силуэтом леса пылал багровый рассвет. В небе реяла одинокая полоска облаков, нижний край ее был светлым, почти белым. Лесничий никогда не пропускал возможности полюбоваться на игру красок при восходе солнца, это зрелище всегда очаровывало его, но сегодня он лишь бегло взглянул на все это великолепие. Вдали показались красноватые стволы соснового бора.
До Мяннисалу дорога была ровной и достаточно широкой, здесь можно было ехать быстро. Не останавливаясь около дома объездчика, Реммельгас свернул на узкую и бугристую лесную дорогу, по которой мало ходили. Тут росли высокие, густые деревья, отсюда восхода совсем не было видно. Да и некогда было на него заглядываться, как некогда было и заслушиваться звонким птичьим пением. Неровная, усеянная корнями дорога, даже летом утопавшая в грязи, приковывала к себе все внимание.
Реммельгас проехал бы мимо Анне, если б она его не окликнула. Девушка сидела на бревне у дороги. Лесничий спрыгнул с велосипеда и вернулся. Анне поднялась и пошла ему навстречу. На ней были длинные коричневые брюки, заправленные в солдатские ботинки, и куртка того же цвета с большими карманами. «Прямо амазонка», — подумал Реммельгас, увидев, как легко и уверенно девушка вскинула на плечо ружье.
— Однако у вас сегодня мужественный вид! — воскликнул лесничий.
Анне ответила как можно более равнодушным и холодным голосом:
— Велосипед поставьте в кусты. Мы пройдем на болото прямо лесом, здесь недалеко.
Удивленный тоном девушки, Реммельгас спрятал велосипед и снова повернулся к Анне.
— Вы беспокоитесь об отце? Но, наверняка, браконьеры уже удрали как можно дальше.
Анне, не говоря ни слова, пошла по направлению к болоту. Когда лесничий догнал ее и попросил извинения за то, что не пришел в воскресенье из-за жуткого ливня, она и вовсе отвернулась в сторону.
— Не беспокойтесь, товарищ лесничий.
Анне шла быстро, ловко уклоняясь в сторону от веток. Легко, как лань, она перескакивала через поваленные ветром деревья, мигом определяя, куда надо ступить, чтоб не провалиться по колено в грязь. Реммельгасу стоило немалого труда держаться с ней рядом, чтоб не пропустить мимо ушей ни слова из ее рассказа.
Нугис уже несколько ночей бродит по окрестностям, зная, что недавно лоси покинули болото Люмату. Они даже промчались через поляну у сторожки. Еще до этого в лесу раздался выстрел, и Нугис опасался за жизнь лосей. И его опасения оправдались: сегодня ночью, за несколько часов до восхода, тишину леса вновь нарушил грохот выстрелов. Нугис пошел по следам лосей и нашел место, где трава была забрызгана кровью. Раненый лось вскоре отстал от своих, свернул в сторону и кинулся через лес к острову на болоте Люмату. Нугис послал дочку за помощью, а сам по следам отправился на болото.
— Вы хорошо знаете, как туда идти? — спросил с сомнением Реммельгас, вспомнив о размерах Люмату.
Анне не ответила. Она шла напрямик, не раздумывая и не сворачивая, очевидно, хорошо зная, куда направился раненый лось. «Но как она думает найти на болоте отца или лося?» — продолжал недоумевать лесничий.
Они добрались до топкой поймы, сплошь заросшей густым ивняком, черемухой и ольхой. Между кочками блестела вода. Кочки так проминались под ногами, словно были надуты воздухом. Появилась голубика с хрупкими стебельками, распространял одуряющий аромат багульник. Кустарник сменился сучковатыми и приземистыми соснами. Когда они пробрались сквозь них, перед ними открылась пустая волнистая равнина. Солнце уже встало над нею, и все тут переливалось десятками оттенков красного, желтого и фиолетового.
Это было Люмату. Отдельные забравшиеся сюда сосенки жались к земле, их стволы и ветви, словно мучимые ревматизмом, были скрючены и изуродованы. Вереск, голубика и багульник покрывали землю высокой, по колено, порослью. Метров с двести тут было суше, чем в кустарнике на краю болота, но затем густую траву сменил мягкий, пропитанный водой мох. Почва колыхалась и чавкала под ногами.