А потом была история с троллем, и восторг в глазах Рона – «не была бы ты заучкой, мы бы все там остались…», и восхищенное «ты молодец, Герми!» от Эри, и понимание, что теперь они – вместе. Команда. Все четверо. И даже мальчишки, стало понятно, нормальные, а вовсе не противные. И «наша заучка» уже не клеймо, а титул, который носишь с гордостью: да, я такая, и вам со мной очень повезло!
Гермиона не удержалась и написала родителям о тролле – очень осторожно, в ее рассказе он был меньше ее, не пытался напасть, просто убегал… видимо, они догадались, что все не так просто. В ответ на это письмо она получила сразу два – энергичную записку от мамы («Миони, еще одна такая история, и мы забираем тебя домой», и длинный ряд восклицательных знаков), и огромный свиток от отца. Чтобы понять все, что он ей написал (это была лекция об опасностях взрослой жизни, о необходимости быть осторожной), ей пришлось два часа провести над словарем – папа, когда волновался, тоже постоянно употреблял длинные красивые слова…
Миони. Мио. Миона. Именно так ее называют родители. А тут – либо полным именем, либо Герми – такое же резкое и энергичное, как все, что Эри делает в жизни. Гермиона все собиралась сказать, как ей больше нравится, но так и не сказала. Теперь поздно, она на веки вечные «Грейнджер». Или вообще никто, пустое место. И Эри так и не сказала спасибо за то, что она подожгла мантию Снейпа во время матча. Ведь жизнь ей спасла. А Эри так по-глупому доверяет ему…
– Иррационально, – шепчет Гермиона. – Иррационально и нелогично доверяет.
Начинается обычный утренний шум – проснулись Парвати, Лаванда и Салли, а она ни страницы не прочла. Гермиона вылезает из постели, одевается, идет в Большой Зал. Светловолосая макушка за соседним столом вызывает спазм в животе.
Что ей сделал Малфой?
Тогда, после того, как профессор Макгонагалл загнала их в спальни и заперла двери (Алохомора не помогала, Гермиона пробовала каждые полчаса, а потом все же уснула), Эри вернулась в половине седьмого утра. Кратко сказала: «со мной все в порядке, Грейнджер, не хочу с тобой разговаривать». Все.
Если она так рано вернулась – значит, то, что сделал Малфой, было слабее, чем та гадость с Невиллом, ведь он пробыл в больничном крыле почти весь день… или нет? Может быть – Гермиона задумывается, что могло вызвать ТАКУЮ реакцию – Малфой ее ударил? Нет, тогда Эри, злая, как мантикора, носилась бы по Хогвартсу и задирала его. А сейчас она тихая, на слизеринца даже не смотрит. Только на Снейпа. Невилл сказал, что она ночевала у него в кабинете, и он ей помог… «Больше ничего не стала говорить», – сказал он виновато, моргая карими глазами.
Что ей сделал Малфой?
Гермиона ненавидит его – она и не знала, что можно так относиться к человеку. За все. За то, что он как раз такой «прирожденный волшебник», каких она заранее боялась, штудируя летом книжки, и за то, что прекрасно это сознает. За то, что задирает их всех, не стесняясь бить подло, за гадость, которую он сделал с эриной сумкой – бедный Невилл! За фотографию эриных родителей (пусть считают, что все кончилось хорошо, но Гермиона считает, что позитивные последствия в данном случае не искупают ярко негативных намерений).
Но больше всего – за «грязнокровку».
Если вдуматься – смешное словечко, детское. Грязноручка-грязноножка-грязноносик, будто в стишке. Но Малфой произносит его так, что Гермиона действительно чувствует себя недочеловеком. Умом понимает, что она ничем не хуже его, просто знает меньше, чистокровность совсем не важна (это ей и Рон, и Невилл говорят – чистокровные волшебники), но все равно терзается. Вздрагивает каждый раз, когда слышит. Это слово у нее вызывает куда большее отвращение, чем многочисленные эрины «(нецензурно)!», когда та что-то роняет или проливает чернила на готовое эссе.
Теперь она больше не услышит этих ругательств. Эри замолкает в ее присутствии. Они общаются только на уроках – не настолько она сердита на Гермиону, чтобы из-за этого пренебречь учебой. Но разве «передай мне перо, пожалуйста» и «Грейнджер, кинь драконий коготь в зелье сама – это надо делать очень плавно, Нев не справится» – разве этого достаточно, по сравнению с тем широким потоком общения, который был раньше? С той рекой мыслей, переживаний, идей, которыми они делились?
Гермиона чувствует себя как в пустыне. Рон ее тоже ненавидит, ничего не говорит только потому, что Эри дергает его за рукав каждый раз, когда он собирается разразиться очередной речью на тему «тебе баллы дороже всего, и посмотри, что вышло!». С ней разговаривает Невилл, «работаю почтовой совой» – как он мягко шутит, в очередной раз отправляясь к Эри, чтобы узнать, собирается ли она прекращать этот бойкот… и что надо для этого делать.