Глава 8. Печаль возвращается.
Марию выписали из роддома. Эйфория, навеянная гормонами непосредственно после родов, стала постепенно спадать. По возвращении в одинокую свою квартиру неясное уныние всё теснее и теснее подступало к нашей зеленоглазой девушке. Порою ей казалось, что это кто-то извне вселяется в тело и душу Маши и берёт её ум, мысли и настроение в свои холодные серые руки. Снова пошёл дождь. Капли монотонным звучанием приглушали оттенки жизни рыжеволосой героини, превращая в одно размытое существование.
Через несколько дней родители бывшего мужа привезут Таисию. Сын кажется чужим вечно орущим ребёнком. Физическая усталость не шла ни в какое сравнение с эмоциональной бессмысленностью, эмоциональным печальным состоянием. Что-то среднее между тоской и апатией. Не радовали Марию даже любимые ею книги. Они стояли в стороне на полке и были похожи на друзей, которые подбадривают, говорят: "не раскисай" или "возьми себя в руки", "радуйся жизни", ничего не зная и даже не пытаясь узнать о внутреннем состоянии человека. Не погружаясь вместе. Глядят на расстоянии откуда-то сверху и кричат тебе, находящемся в самой пропасти на дне.
Ребёнок был чужим как будто. Мария задумалась: возможно это послеродовая депрессия? Рыжеволосая девушка читала в книгах Людмилы Петрановской о том, как женщины после родов совершают попытки убийства своих младенцев или попытки самоубийства. Некоторые женщины погружаются в депрессию и отчаяние, прерывающееся вспышками ярости и гнева, боясь самим себе признаться в этом, чем больше усиливают страдания и агонию, доходящие до невыносимого безумия. Но ведь Мария совсем недавно точно и ярко ощущала себя живой и радостной... Во время коротких передышек, когда новорожденный спал, Маша не могла провалиться в сон, не могла заставить себя прибираться, стирать или готовить еду. Ей нужна была помощь, но к кому она могла обратиться? Ни одной родной взрослой сильной души рядом! Где их искать?