Выбрать главу

О Розе и Роберте Далкейте давно шла молва, хотя сейчас она уже научилась соблюдать определенные приличия. Глядя на благодушного Тома, я не могла понять, дошли ли до него отголоски этих слухов и он их просто проигнорировал, или он еще раньше раз и навсегда решил закрыть глаза на все подобное. Возможно, он понимал, что Роза не из тех женщин, которые способны полностью отдаться во власть мужчины, что любая форма насилия вызывает у нее стойкое раздражение. Поэтому он старался держать ее в рамках, но чтобы при этом рамки не слишком стесняли ее, и, кажется, его это вполне устраивало. На людях он всячески подчеркивал свою дружбу с Далкейтом, вероятно, желая прикрыть Розу, и очень много пил. С каждым месяцем он все более отдалялся от дел, происходивших в магазине Лангли, на Лангли-Даунз и в бухте Надежды, и Джон Лангли, кажется, уже перестал рассчитывать, что Том когда-нибудь сможет занять его место. Старик готов был цепляться за жизнь, продлить ее, насколько это возможно, только бы дотянуть до тех времен, когда Джеймс будет достаточно взрослым, чтобы быть в состоянии контролировать дела Лангли. Время, казалось, текло бесконечно, и иногда он делился со мной своими надеждами и жаловался на усталость.

– У Джеймса золотая голова, так же как у Вильяма и Генри. Они прекрасные, сильные мальчики и, пока я жив, я не дам Розе с Томом их испортить. Но они еще так малы, мисс Эмма, а я уже стар. Что с ними будет, что будет со всем моим бизнесом за тот промежуток, пока они вырастут?

– Приходите посмотреть, как Джеймс занимается за своим столом в магазине, – сказала я ему, когда мы пили чай в моем офисе из дареных фарфоровых чашек.

Он кивнул.

– Я как раз собирался.

Но чем больше росли его опасения, тем сильнее было желание разделить их со мной. Он говорил со мной о вещах, предназначенных для Тома. Хотя наш дамский отдел был отгорожен от основного магазина крепкой стеной, я знала о том, что творится там, почти столько же, сколько знал главный управляющий. Старик полагался на меня, он искал во мне не советчика, а просто благодарного слушателя. У меня создавалось впечатление, что он хочет передать мне все свое умение, потому что больше учить ему просто некого.

В этом году Джеймс наконец научился читать; в основном, конечно, он преуспел в этом, просиживая за столом в моем офисе.

Двое его младших братьев достаточно подросли, чтобы признать теперь его лидерство. Анна тоже повзрослела и постепенно начала превращаться в красавицу под стать Розе, только с еще более нежными чертами. Это было хрупкое, изящное создание с довольно живым характером, хотя и не таким капризным, как у Розы. Джон Лангли все чаще стал появляться у нас после обеда, своим присутствием выживая Бена Сэмпсона. Дети, как и Роза, не слишком стеснялись своего деда, разве что вели себя немного потише. Иногда он даже чересчур давил на них, и если бы не я, они бы быстро перетрудились. «Роза подарила мне прекрасных, сильных внуков, – сказал он однажды, – но не знаю, дождусь ли я, пока они вырастут».

Как всегда не принимая никаких возражений, Джон Лангли решил по-своему вознаградить меня. Когда «Эмма Лангли» была уже готова отправиться в свое первое плавание и Адам вернулся из рейса в Сан-Франциско, он объявил, что в его доме будет устроен специальный прием в честь отплытия нового корабля. Этот нелепый акт доброй воли никто не оценил и не понял. Чтобы общество обратило внимание на то, чьим именем назван корабль, нужно, чтобы это имя было по крайней мере узнаваемым, а положением в мельбурнском свете я похвастаться не могла. Том, со своей стороны, был сердит на отца, так как собирался устроить прием сам, подальше от отцовского дома. Адам не думал сейчас ни о чем, кроме вступления на собственный корабль, а Роберту Далкейту было, кажется, все равно. Думаю, что он даже с трудом помнил, как называется его корабль; и хотя мы встречались с ним уже несколько раз, сомневаюсь, что он знал о моем существовании.

Но Адам дал кораблю свое название; это произошло, когда мы были с ним одни и как раз собирались пойти на прием к Джону Лангли. Он сказал об этом, подавая мне мою шаль.