Она нагнулась вперед и взяла сигарету из пачки на кофейном столике, покачав ею рассеянно, как делают девушки, привыкшие иметь под рукой кого-то, кто зажигает для них сигареты. Эндрю потянулся с зажигалкой.
— Мы встретились в Хилахе, — сказала она, — на скачках. Я там была с друзьями, и он зашел в наш бокс. Через несколько дней мы полетели в Санкт-Томас и зафрахтовали яхту. Мы плавали от острова к острову. Настоящая мечта. Ты можешь себе вообразить, Маурин, меня вытворяющей что-то подобное?
Эндрю чувствовал слишком много всего, чтобы суметь разобраться в этом сразу, но главным было: мы зафрахтовали яхту. Кто зафрахтовал? Нед? На какие шиши? Тотчас он подумал о матери и о пяти тысячах долларов.
Он взглянул на Маурин. Как он и подозревал, на ее лице появилось особое замкнутое выражение.
— Но к чему секретность? — спросил он.
Розмари стряхнула пепел в поднос.
— Это идея Недди. Он хочет, чтобы все было сделано подобающим образом. Видите ли, родители еще незнакомы с ним. Хоть я и не родная дочь папы — мама была до этого замужем, — он всегда безумно хотел иметь наследника, и поэтому для него ужасно важно быть уверенным, что я выйду замуж за подходящего человека.
Эндрю спросил:
— И они совершенно ничего не знают обо всем этом?
— Еще нет. Не то чтобы мы действительно были обеспокоены, конечно. В конце концов, как может Нед им не понравиться? От него все без ума. И потом, он сын такой замечательной женщины со всеми ее мужьями. Папа видел ее однажды. Она произвела на него впечатление.
Маурин сухо спросила:
— Итак, каков же план Неда?
— Это не то чтобы план. Просто сегодня я ужинаю с папой и мамой. Я собираюсь дать Недди большую хваленую рекламу, а потом проговорюсь. Видите ли, они любят меня; они желают мне счастья. Стоит им узнать, я уверена…
В дверь позвонили.
— О Боже, — воскликнула Розмари, — они здесь.
Маурин выглядела совершенно обескураженной. Эндрю пояснил:
— Я забыл сказать Маурин, что твои родители заедут за тобой.
Розмари ухватилась за колено Маурин.
— Маурин, прошу, пообедайте со мной завтра, оба, тогда поговорим.
— Но… — начала Маурин, ее взгляд стал строгим и рассеянным.
— Пожалуйста. — Розмари умоляюще посмотрела на Эндрю. — Вы придете, да? В час в Павильоне. Я угощаю. Я настаиваю.
Снова раздался звонок. Эндрю взглянул на Маурин. Та отказалась смотреть ему в глаза.
Почти не желая этого, он все же сказал:
— Хорошо, — и пошел открыть дверь.
Тэтчеры пробыли не слишком долго. Эндрю виделся с ними несколько раз и не был от них в большом восторге. Они всегда были очень добры к Маурин, но к Эндрю, как казалось, у них была особого рода доброта, приберегаемая специально для бедных родственников. Мистер Тэтчер выглядел так, как и подобает умному, значительному и довольно крупному банкиру. Миссис Тэтчер была любезна, очень чопорна и без украшений. Она выразила свое впечатление так: «Была рада наконец увидеть маленькое гнездышко дорогой Маурин». Это было очаровательное соседство. Ее бридж-клуб находился сразу за углом. Они оба сделали чересчур много вежливых замечаний относительно «декора» и затем быстро увели Розмари с собой, потому что «ненавидели заставлять шофера ждать».
К тому времени Эндрю и Маурин уже опаздывали к Биллу Стентону и вынуждены были уйти вслед за Тэтчерами. Теперь это было для Эндрю облегчением, потому что откладывалось обсуждение важного вопроса, которого, как ему думалось, Маурин боялась так же, как и он. Но это не могло просто так повиснуть в воздухе, поэтому в такси он запустил пробный шар.
— Я полагаю, будет лучше принять сторону Неда.
— Конечно.
— Тут не угадаешь. Может, он влюблен в нее.
— Нед? — взорвалась Маурин. — Влюблен в бедняжку Розмари? Влюблен в себя, ты имеешь в виду, как в зятя мультимиллионера. — Она положила руку мужу на колено. — Извини, милый. Я ужасно разозлилась из-за Неда. Но дело касается Тэтчеров! Они — моя семья.
— Я знаю.
— И замужество Розмари для них самая важная вещь в мире. Всегда, насколько я помню, было так: когда Розмари найдет хорошего мальчика… Если они когда-нибудь услышат о случившемся в Лас-Вегасе, например! О дорогой, это так неприятно.
Она взяла Эндрю за руку.
— Милый, давай договоримся об одной маленькой вещи: что бы ни случилось, мы не позволим этому становиться между нами.
Она наклонилась к нему и поцеловала.
— Я люблю тебя, — сказала она.
На вечере у Билла Стентона был большой буфет для обслуживания гостей. Билл, гладко выбритый и белозубый, в красном обеденном жакете, стоял у двери.
— О-о, — сказал он, — самая красивая женщина в Нью-Йорке и ее супруг.
— Самая красивая горничная, — поправил Эндрю.
— Горничная? — удивился Билл. — Вы сдаете ее напрокат для необременительной домашней работы?
— Ах, Билл, взгляни, вон Глория, — сказала Маурин И, зацепив его под руку, потащила приветствовать новых гостей.
Эндрю протолкался сквозь толпу и взял в баре выпивку. Он чувствовал, как потихоньку теряет власть над собой, чувствовал, как полчища непрошеных демонов кувыркаются в нем. «Горничная? Вы сдаете ее напрокат для необременительной домашней работы?» Билл не уловил намека, и Маурин тут же уволокла его прочь. С тем чтобы прервать разговор.
Эндрю бродил вокруг, избегая знакомых, считая нанятых официантов. Один, два, три, четыре — и бармен. С пятью помощниками нет никакой разницы, заболела горничная Билла или нет. Значит… Значит…
Напряжение в нем выходило из-под контроля. Он увидел жену в другом конце комнаты, та стояла в группе людей, смеющаяся, болтающая, ослепительная, как всегда. Она поймала его взгляд и поманила. Эндрю направился к ней. Как только он подошел, она взяла его за руку и, продолжая смеяться и разговаривать с остальными, поцеловала в щеку.
Это могло быть просто совпадением. Билла могли отвлечь и другие гости, но как раз в этот момент Маурин во что бы то ни стало захотела поздороваться с Глорией.
Появились какие-то люди, которых Эндрю знал, и увели его. Он разговаривал с ними, ел неизбежную индейку и ветчину с неизбежной телевизионной актрисой, чье шоу неделю назад он не смог увидеть. Вечер продолжался, и он страдал сильнее, чем когда-либо прежде, безнадежно, вроде доктора, больного раком, распознающего каждый симптом своей болезни и все же не способного остановить ее развитие. Оглядываясь в прошлое словно сквозь искривленное зеркало, он всюду видел потаенные мотивы. В особенности выводил из себя ее отказ сопровождать его в деловой поездке в Скандинавию два месяца назад. Доводы Маурин казались тогда такими разумными. Это было сверхдорого; он собирался очень много работать; ей гораздо лучше подождать их первого путешествия в Европу, пока они не смогут поехать достойным образом, только вдвоем, только чтобы развлечься. Имела ли она в виду именно это? Так ли это было? Или?..
«Вы единственный человек в Нью-Йорке, кто ничего не знает о вашей жене.»
Маурин и Билл Стентон? Почему бы и нет? Они знали друг друга задолго до того, как Эндрю повстречал ее. Но тогда… если это Билл, почему они сразу не подали друг другу знаки? Может, у них совсем ничего не было? Может, она была где-то совсем в другом месте? Может, когда она была поймана на лжи о Розмари, она ухватилась за Билла, поскольку знала, что старый циничный друг всегда будет рад прикрыть ее, — ведь и она при случае выручит его.
Ах, Билл, взгляни, вон Глория.
Эндрю обвел взглядом комнату. Маурин не было видно. Он прошел в другую гостиную. Там ее тоже не было. Он принялся обследовать квартиру и был уже у двери в спальню, где лежала верхняя одежда гостей, когда услышал внутри комнаты ее голос, чуть сдавленный и настойчивый.
— Нашлось? — говорила она. — Слава Богу, я чуть не сошла с ума от того, что…
Он уже входил в комнату. Было слишком поздно идти обратно, даже если бы у него хватило силы воли. Маурин сидела у телефона за столиком. Услыхав, что кто-то вошел, она повернулась и увидела мужа. Она очень побледнела, но тут же улыбнулась живой приглашающей улыбкой.