— Насколько я знаю, — ответил он, — у моей жены не было врагов.
Эндрю осознал, что, не упомянув о бумажном самолетике, он фактически отступил на один шаг от Маурин. Он переменил также свое отношение к лейтенанту, причем в худшую сторону. Но он принял решение и был готов к последствиям.
— Совсем не было врагов, мистер Джордан? Ничего в прошлом?
— Ее прошлом?
— Ничего до брака с вами, никаких неприятностей?
— Ни одной, как мне известно.
— Вы ладили с ней?
— Мы любили друг друга.
— Как долго вы женаты?
— Полтора года.
— Всего?
— Всего.
— Никаких неприятностей между вами? Не было других женщин?
— Нет.
— Других мужчин?
Ярко, словно Эндрю действительно увидел его, в памяти всплыло письмо. «Вы единственный человек в Нью-Йорке, кто ничего не знает о вашей жене». Но это было просто мерзкой психопатической выходкой, настолько же далекой от реальности, как и его собственные болезненные подозрения. Лежа в кровати в его объятиях, Маурин так и сказала ему, и он поверил ей. Сомневаться в ней теперь было бы безнравственно и равносильно тому, чтобы принять выводы насчет Неда. Сомневаться в ней, кроме того, значило бы изменить единственной вещи, которая осталась ему от супружества, — вере в любовь жены.
— Нет, — сказал он, симпатизируя лейтенанту все меньше. — Не было других мужчин.
— У вас нет ребенка?
— Нет.
— Думали завести?
— Моя жена не могла иметь детей, нужна была сложная и опасная операция, но доктор не рекомендовал ее делать.
— Но вы были счастливы?
— Да.
— И никаких врагов?
— Нет.
— Ни одной неприятности?
— Нет.
— Получается, вы не можете мне помочь?
— Думаю, нет.
— Но вы бы поспособствовали, если бы могли? Вы ведь хотите, чтобы мы выяснили, кто убил вашу жену, не так ли?
Эндрю молча презрительно смотрел на лейтенанта.
— Хорошо, хорошо, мистер Джордан. Я не хотел вас обидеть. — Лейтенант перелистнул назад несколько страничек в желтом блокноте. — Вы знаете мистера Стентона — мистера Вильяма Стентона?
— Да, — подтвердил Эндрю.
— Вы были у него дома позавчера вечером. Мы нашли приглашение на зеркале в ванной. Я позвонил этому мистеру Стентону. Он сказал, что вы здесь были. Вы и ваша жена.
— Мы были там.
— Люди сплетничают, — сказал лейтенант, — вы знаете, как люди сплетничают. Вы знаете мистера и миссис Бен Эдамс?
Бен Эдамс? Что-то знакомое… имя постепенно всплывало из глубин памяти.
— Кажется, эти мистер и миссис Бен Эдамс любят поболтать с мистером Стентоном. Тот сказал, что они позвонили ему, чтобы поблагодарить за вечер, и немного посплетничали. Им пришлось уйти с вечеринки пораньше, и они пошли забрать свои вещи из спальни, где лежала одежда.
Теперь Эндрю вспомнил. Эдамсы, друзья Билла Стентона — мужчина с женой. О-о-о. Пардон. Мы только за своими вещами.
— И они сказали, — продолжал лейтенант Муни, надеемся, у Джорданов все нормально. Они там были в спальне, грызлись как кошка с собакой. Что скажете, мистер Джордан?
Эндрю ожидал чего-то подобного. Он понимал, что этот добросовестный, но лишенный воображения полицейский просто обязан будет предположить, что именно он убил свою жену, ведь испокон веку мужья являются подозреваемыми номер один. Но сейчас, когда так и произошло, его выдержка полностью истощилась, и он почувствовал бешеную ярость против толстокожего лейтенанта Муни и его «тупоголовых копов», ярость против Билла Стентона, против Эдамсов, против поверхностного, злобного, непонимающего мира, в котором в эту самую минуту тысячи пустоголовых, ищущих сенсаций читателей «Дейли Ньюс» развлекают себя убийством «невестки миссис Прайд».
— Это абсурд, — сказал он. — Эдамсы пробыли в той комнате пару секунд, не больше. Мы с женой спорили о чем-то абсолютно несущественном.
— А именно?
— Ничего особенного. Какая-то подруга жены, решила, что потеряла серьгу. Жена посоветовала ей поехать домой и убедиться, не оставила ли она ее там. Та так и сделала, конечно. Жена как раз звонила ей проверить.
Лейтенант Муни взял карандаш, лежавший на блокноте с желтой бумагой.
— Как, говорите, имя подруги вашей жены?
— Точно не помню. Я ее не знаю. Глория… что-то в этом роде. Глория Лейден, кажется.
Лейтенант записал.
— Я полагаю, мистер Стентон знает, как можно с ней связаться?
— Наверное, да.
Зазвонил телефон. Лейтенант взял трубку, выслушал и стал говорить, практически неслышно, невнятно, самым уголком рта. Потом он положил трубку и встал.
— Лаборатория, — сказал он. — Патологоанатом хочет видеть меня прямо сейчас. Что-то произошло. Так что, полагаю, мы прервемся на время. Вы домой?
— Думаю, да.
— Тогда я навещу вас после обеда. Приблизительно в четыре, идет?
— Хорошо.
Лейтенант закрыл блокнот и сунул карандаш в нагрудный карман. Вдруг неожиданно он протянул свою большую красную руку и, когда Эндрю пожимал ее, сказал:
— Не принимайте так близко к сердцу, мистер Джордан. Я знаю, это тяжело, но относитесь спокойнее. Увидимся в четыре. И не волнуйтесь. Кто бы ни убил вашу жену, мы отыщем. Вы не волнуйтесь.
Он прошел мимо Эндрю, продемонстрировав потертые сзади штаны, и тяжеловесным, размеренным шагом двинулся прочь из комнаты.
С его уходом для гнева Эндрю не нашлось применения. Какое-то время он сидел за голым столом. Его воображение снова перенесло его на вечеринку у Билла Стентона, в комнату с одеждой. Его снова мучили ужасные подозрения, казавшиеся такими невыносимыми до примирения, до восстановления взаимопонимания, которое, как он считал, снова сделает его брак счастливым. «Нашлось? Слава Богу, я чуть не сошла с ума». Глория Лейден нашла свою сапфировую серьгу. Вот что это было. Ведь именно так оно и было, правда?
Почти невыносимый груз, казалось, упал на его плечи, когда Эндрю осознал, что все время на протяжении беседы он обманывал себя. Что бы он ни говорил лейтенанту Муни, в чем бы он ни убеждал себя, притворяясь, что верит, он, как и прежде, не был уверен, что Маурин звонила Глории Лейден. Что означало, что он не был уверен ни в чем. Его супружество могло быть постыдным фарсом; его брат — логично это или нет — мог потерять голову и убить Маурин. Разве никогда раньше Нед не терял голову?
Эндрю Джордан не привык размышлять. Впервые в жизни он столкнулся с тем, что человек может быть не уверен в том, верна ли ему любимая жена, или в том, что его любимый брат не убийца.
Эта возможность казалась ему более ужасной, чем само убийство. Он достал из кармана бумажный самолетик и разгладил его. Напряжение было настолько велико, что он чувствовал, будто раскалывается надвое. Он знал, что есть лишь одно средство для того, чтобы сохранить психику в норме. Он должен узнать правду, какой бы она ни была, и посмотреть ей прямо в лицо.
Но как узнать правду?
Его рука, державшая самолетик, ослабела. Он запихнул его в карман, вышел из полицейского участка, взял такси и поехал к брату.
Глава VII
Нед Джордан жил в Ист Сайде между Второй и Третьей улицами. Эндрю ни разу там не был. Насколько он знал, его брат никогда и никого не приглашал к себе. Нед, чья жизнь проходила на чужих яхтах, в чужих гостиничных номерах, на чужих Карибских или Медитеранеанских виллах, не нуждался в домашнем очаге. Все, что ему требовалось, — это какая-нибудь дыра, в которую он мог бы заползти, когда случайно оказывался не приглашенным или когда болел. Когда Нед болел, он никого не мог терпеть рядом.
Таксист высадил Эндрю у облицованного красным кирпичом дома. Это было заброшенное, явно обреченное здание. Лестница с ржавыми железными перилами вела в прокопченный вестибюль. Эндрю нажал на кнопку звонка напротив имени брата. Дверь щелкнула, и он прошел три пролета по не покрытой ковром облупившейся лестнице.