Джеймс замер, потому что Большая Марта была в числе тех женщин, которые помогали у постели роженицы. Он взял себя в руки, стараясь выглядеть спокойным. К нему подошла Мегги и доверчиво прижалась к ноге, словно ища у отца защиты. Должно быть, дочь смутно догадывалась о том, что происходит что-то не только важное, но и сопряженное с риском для ее мачехи. Джеймс ласково обнял девочку.
– Ну что, парень? – Большая Марта подошла к нему и, очевидно, довольная тем, что при ее появлении все собравшиеся в большом зале притихли в ожидании, сказала: – Твоя женушка держалась молодцом.
При этих словах у Джеймса отлегло от сердца. Проглотив комок в горле, Джеймс спросил:
– Значит, с Аннорой и ребенком все хорошо?
– Да, они оба чувствуют себя превосходно. У тебя прекрасный сын, настоящий богатырь, – важно объявила Большая Марта и обвела довольным взглядом зал. Все радостно загалдели. – Разве что Аннора малость устала после родов.
Не успела Большая Марта закончить свою речь, как Джеймс опрометью бросился по лестнице на второй этаж, где располагались спальни. Он не сразу понял, почему ему трудно идти и чем вызван взрыв хохота окружающих. Опустив глаза вниз, он увидел, что Мегги руками и ногами вцепилась в его ногу и повисла на нем. Она смотрела на отца с широкой улыбкой. Джеймс, смеясь, поднял Мегги себе на плечи и побежал. Торманд следовал за ними по пятам, потому что на него возложили честь посмотреть на нового наследника Данкрейга и передать свои впечатления многочисленным родственникам, ожидавшим в зале.
Аннора удивилась, когда в ее комнату ворвался взволнованный Джеймс, на плече у которого сидела довольная Мегги, а за ними, не отставая ни на шаг, мчался сияющий Торманд. Они окружили ее кровать, на которой она лежала с ребенком. Несмотря на то что роды ее страшили, все прошло довольно легко. Аннора понимала, что в большой степени за удачный исход должна поблагодарить родственниц Джеймса. Зная, что могут не подоспеть вовремя к моменту начала родов, приемная мать Джеймса, Бетия, и несколько его двоюродных сестер прибыли в Данкрейг пару месяцев назад и остались здесь гостить в ожидании родов. Женщины Мюрреев были опытными повитухами, и их дельные советы очень помогли Анноре.
– Мама, а почему малыш не красненький и не морщинистый, как маленькая сестричка Мораг?
Впервые услышав, как Мегги назвала ее мамой, Аннора чуть не расплакалась от счастья. Весь прошедший год она терпеливо ждала этого момента, стараясь не давить на девочку, чтобы та успела привыкнуть видеть ее в качестве матери. Они с Джеймсом обменялись многозначительными взглядами. Аннора видела, что Джеймс тоже растроган тем, что его дочь впервые назвала его жену мамой. Увидев неуверенность в больших глазах Мегги, Аннора сдержала слезы и улыбнулась падчерице.
– Потому что он – здоровенный парень, милая. А сестра Мораг родилась очень маленькой. – Аннора знала, что та крошка чуть не умерла. Женщины из клана Мюрреев вовремя ее спасли. Малютку потом долго выхаживали.
– Как зовут моего братика? Мунго? – спросила Мегги, разглядывая личико малыша.
– Нет, Мегги, мы не собираемся называть твоего брата кошачьим именем, – сказал Джеймс и строго посмотрел на Торманда, когда тот рассмеялся.
– Это не кошачье имя, – возразила Аннора. – Так звали моего друга детства.
– Зачем же ты назвала так своего кота? Я предлагаю назвать ребенка Ниокалем или Куинтоном.
Хотя оба имени звучали довольно высокопарно, Аннора заранее решила, что не будет спорить с Джеймсом по поводу имени сына.
– Хорошо, пусть он будет зваться Куинтон. Куинтон Мюррей Драммонд.
– Ах, какое красивое имя! Оно понравится старшим родственникам, – заметил Торманд и взял Мегги за руку. – Пойдем, моя красавица, нам нужно поскорее сообщить радостные новости родне.
Мегги вырвала руку и бросилась к мачехе, порывисто обняла ее и поцеловала. Аннора ответила ей той же лаской. А уже спустя минуту-другую Аннора осталась с Джеймсом наедине. Она молча смотрела, как он присел на кровать рядом с ней, а потом подарил ей нежный поцелуй, от которого у Анноры, несмотря на усталость, учащенно забилось сердце. После этого он протянул руки к ребенку, и новоиспеченная мать гордо вручила ему их маленького сына.
Аннора терпеливо ждала, пока Джеймс распеленает младенца, что она сама проделала, как только Большая Марта дала ей в руки ребенка. Она молча пересчитала крошечные пальчики у него на ручках и ножках, и Джеймс бережно завернул малыша. Глаза у Джеймса были влажными от слез умиления. Продолжая держать новорожденного сына одной рукой, другой рукой он обнял жену.
– Я горжусь тобой, Аннора, милая моя, – сказал он спокойно и поцеловал ее в лоб.
Аннора положила ему руку на плечо, не сводя глаз со спящего малыша.
– Куинтон – это маленькое чудо, к которому в равной степени причастны мы оба.
– Но у тебя больше заслуг, потому что ты выполнила львиную долю работы.
– Ну что же, я не спорю.
– У тебя ничего сейчас не болит?
– Нет, я просто очень устала.
– Я уже начал беспокоиться, что что-то не так, потому что не было слышно ни одного твоего крика.
– Ах, я боялась, что ты услышишь, как я кричу, и испугаешься за меня, поэтому терпела. – Аннора погладила нежную щечку младенца. – Все мои муки стоили того, чтобы у нас появилось это маленькое сокровище.
– И наш сын стоил тех седых волос, которые у меня появились за эти несколько часов, пока я ждал внизу его появления на свет, ощущая свою беспомощность.
Аннора рассмеялась и нежно погладила волосы новорожденного.
– Смотри, у него рыжие волосы и голубые глаза. Возможно, цвет глаз у него еще изменится, и они будет зелеными, как у тебя. Слышал, Мегги назвала меня мамой, – прошептала Аннора проникновенным голосом.
– Наконец-то. Ты оказалась права. Мы поступили верно, когда решили не торопить ее, предоставив возможность решить самой, когда она будет к этому готова. Просто я чувствовал, что ты всегда была ей как мать и даже больше, чем мать. Мэри никогда не была ей такой хорошей матерью, как ты. Поэтому я считал, что ты по-настоящему заслужила называться ее матерью.
– Это слово значит гораздо больше, когда исходит из самого сердца, а не произносится только потому, что так велел любимый папочка.
– Ты права. Просто я слишком нетерпелив, и мне хочется все и сразу. Хочется немедленно. Хорошо, что у меня есть ты. Ты вернула мне здравомыслие.
– Возможно, ты и в самом деле немного нетерпелив, но я понимаю, когда хочется чего-то немедленно. Это сильное искушение. В тот момент, когда я узнала, что жду ребенка, мне хотелось как можно скорее стать матерью. Это очень трудно – терпеливо ждать.
– Ну что ж, я это понял. И вот теперь у меня есть все, чего я хочу.
Аннора подняла на него глаза, и Джеймс поцеловал ее. Она блаженно улыбнулась.
– У меня тоже теперь есть все. У меня есть мой рыжий зеленоглазый Волк.
– Я люблю тебя, моя милая Аннора.
– И я люблю тебя. Я полюбила тебя с первого взгляда. Ты навеки покорил мое сердце еще тогда, когда спас меня от Эгана. И я была обезоружена, когда ты был готов бросить все это и увезти меня во Францию только ради того, чтобы спасти меня от этого человека. И каждый день я люблю тебя все больше. Ты дал мне все, о чем я только мечтала в жизни.
– Правда?
– Правда. Ты дал мне семью. Большую, шумную, любящую, смеющуюся, спорящую. Родной дом, в котором никогда не смолкают веселый смех и оживленные голоса. Костяк этой семьи – ты, я, Мегги и теперь вот – Куинтон. Возможно, у нас будут и другие дети, если Господу будет угодно. А еще благодаря тебе есть множество любящих, дружных родственников. Спасибо тебе за это, муж.
– Это я должен тебя благодарить, любимая. Ты излечила мое израненное сердце и наполнила светом мою душу.
Аннора прильнула к мужу, растроганная его словами и глубокой искренней любовью, которую ощущала в нем – такую же сильную, как и ее собственная любовь к нему.
– Мы с тобой прекрасная пара, мой храбрый Волк.
– Да, любимая. Я в этом нисколько не сомневаюсь.