Вертолет был уже в футах десяти над площадкой, когда раздались очереди из крупнокалиберного пулемета в километре к западу от нас. Пятидесятикалиберный пулемет, пожалуй, наиболее эффективное противовертолетное оружие, которое было у коммунистов во Вьетнаме.
Строчки очередей прошили борт машины. Но, несмотря ни на что, вертолет продолжал снижаться. Он завис уже в пяти футах, когда вторая очередь довольно сильно задела его. Машина рухнула на землю, валясь набок, лопасти винта с ревом врезались в землю, вертолет отбросило на нос, хвост вздыбился, а затем он перевалился на другой бок. Вой мотора внезапно оборвался. Мы бросились к вертолету. Два бортстрелка выбрались через верхний люк целыми и невредимыми, они распахнули дверь кабины и вытащили одного пилота. Тот явно был цел. С другим пилотом произошла заминка. Мы слышали стоны, потом показалась голова без шлема. Я тотчас признал Помфрета.
Его осторожно уложили на траву. Рэскин присел рядом с ним, расстегивая гимнастерку. Веки Помфрета дрогнули.
– Он не ранен, – сообщил Рэскин. – Я не вижу никаких повреждений. – Но тут же осекся, когда его пальцы нащупали что-то под шеей Помфрета.
– Выньте носилки из вертолета, – скомандовал он.
Бортстрелок прыгнул на фюзеляж и вытащил сложенные носилки. Мы развернули их и поставили рядом с пилотом. Второй пилот – еще один молоденький лейтенант – тревожно спросил:
– С ним все в порядке?
При этих словах Помфрет открыл глаза и хрипло выдохнул:
– Я не могу пошевелиться. Ничего не чувствую.
– Помогите положить его на носилки, – потребовал Рэскин.
Уложив пилота на носилки, мы отнесли его в джунгли.
Помфрет лежал и с тревогой смотрел на Рэс-кина.
– Ваша шея, сэр... Похоже, треснул позвоночник.
– Я что, сломал шею? – спросил Помфрет затихающим голосом. – Ничего не чувствую.
Харви взглянул на часы. 16.45.
– Мистер Помфрет, могут они прислать за вами еще один вертолет?
Помфрет с трудом произнес, выдавливая из себя каждое слово:
– Может... быть... Может... те... убрать... эту... пятидесятку...
– Я лично пойду, – пообещал Харви. – Мы уничтожим пулемет или, по крайней мере, нагоним такого страху, что они не смогут вести прицельный огонь.
Помфрет тяжело сглотнул. Морщины на лице стали резче и глубже от невероятного усилия.
– Велите... выслать... Николса... скажите, я... сбит... – Он передохнул. – Николе доберется... уничтожить пятидесятку... – И Помфрет затих, прерывисто дыша.
– Мы должны вывезти его немедленно, – добавил Рэскин. – Со сломанной шеей он не переживет ночь. Может, они и смогут сделать для него что-нибудь в Дананге, но лучше всего его отправить сразу в Ня-Чанг.
– О'кей. – Харви бросился к рации и велел своему помощнику связаться лично с лейтенантом Николсом.
– Рэскин, – сказал Харви, закончив переговоры, – ты остаешься за меня. Если объявится Донг, пошли его на поиски пулемета. Скажи ему, Христа ради, чтобы он держался в полукилометре отсюда. У нас осталось всего часа полтора светлого времени. Если вертолет прибудет и спокойно улетит, то передвинь всех на ночевку на тот холм. Я встречусь с тобой там. Пароль на сегодня: девятка.
Я был рад, что уже научился считать до десяти по-вьетнамски. Если часовые окликнут каким-то номером, то ответным паролем служила та цифра, которая в сумме составляла девятку.
Харви остановился возле капитана Фрисби:
– До скорого. Через пару недель будешь как новенький и снова вернешься в эти горы.
– Спасибо, сэр, – отозвался тот слабо. – По крайней мере, в другой раз я уже не напорюсь на эти проклятые колья.
– Так держать, старина.
Харви наклонился над носилками мистера Помфрета:
– Сообщение передали Николсу, мистер Помфрет. Я же отправляюсь на поиски пулемета.
Помфрет попытался ответить, но голос ему отказал. Майор похлопал его по плечу и подозвал к себе взводного.
– Еще одного американца не возьмешь с собой? – выдвинулся я.
Харви улыбнулся и покачал головой.
– Оставайся здесь, я хочу, чтобы ты все это пережил. Кто, кроме тебя, сумеет написать о нашей войне.
И вместе с сопровождающими его солдатами он исчез за деревьями.
Харви отсутствовал уже полчаса, когда сержант Рэскин приблизился ко мне.
– Я собираюсь проверить посты. Если появится вертолет, взорви дымовую шашку. – Он вытянул губы трубочкой и добавил: – Сложишь руки крестом, если площадка будет под обстрелом.
– Принято.
Я караулил на краю площадки с дымовой шашкой наготове, время от времени поглядывая на запад, откуда час назад стрелял пулемет, гадая, как там дела у Харви.
Пару раз я останавливался у носилок Фрисби и Помфрета. Они оба спали после второго укола морфия.
Николсу придется садиться даже в более плохих погодных условиях, чем тогда, когда я летел с ним. К тому же существовала дополнительная опасность в виде крупнокалиберного пулемета.
Вскоре вернулся сержант Рэскин, и я отдал ему дымовую шашку. Тут послышался отдаленный рокот вертолета. Мы напряженно стали вглядываться в сгущающиеся сумерки и наконец сумели различить под серыми облаками черную грушу фюзеляжа.
Рэскин вытянул чеку и швырнул дымовую шашку на центр площадки. Солдаты окружили носилки.
Вертолетчик засек наш сигнал и принялся пикировать на площадку. Издалека раздались очереди пулемета. Трудно было сказать, попали вьетконговцы или нет, однако вертолет продолжал снижаться.
Очереди едва затихли, как раздались несколько взрывов подряд, потом послышался треск автоматных очередей. В этой перестрелке пулемет уже не отвечал.
Вертолет плюхнулся на площадку, мы с Рэскином подхватили носилки Помфрета, подбежали к вертолету и быстро затолкали их внутрь. Потом капитана Фрисби. Труп засунули под сиденье, а двух раненых разместили на заднем сиденье. Казалось, вертолет и так уже был загружен, но лейтенант Николе жестом пригласил троих спутников Помфрета. Мотор взвыл, лопасти завращались, и нас чуть не сдуло с площадки. Вертолет подпрыгнул в воздух и боком понесся вдоль долины в сторону Дананга.
Рэскин и я вздохнули с облегчением, однако наша работа только начиналась. Мы поспешно собрали солдат и совершили марш-бросок к холму, который майор Харви выбрал местом для ночлега.
Неделей позже, вернувшись в Ня-Чанг, я отправился в госпиталь. Медицинский персонал уже узнавал меня, поскольку большое количество моих друзей уже перебывало у них на лечении.
– Как состояние мистера Помфрета? – спросил я главного хирурга, лейтенант-полковника.
Хирург покачал головой.
– Все еще парализован.
У меня упало сердце. Не зная, о чем спросить, я только поинтересовался: поправится ли он когда-нибудь.
– Оснований для оптимизма пока нет, – ответил он. – Зайди да сам с ним повидайся. Там у него в гостях целый взвод. Они вылетают завтра на Окинаву.
Я прошел по тропинке к морю. Пляж был недалеко. Вдоль берега разместились небольшие палатки и деревянные павильончики. Мистер Помфрет лежал в офицерской палате, и я встретил там капитана Лока со всеми его помощниками. Похоже, они там затевали какую-то торжественную церемонию. Капитан Лок снял зеленый берет и положил на постель Помфрета. Я не расслышал, что он говорил: мне не хотелось их прерывать. Наконец Лок закончил, и они стали прощаться.
– Через шесть месяцев вы будете новее новенького, сэр.
– Мы не собираемся возвращаться, пока не узнаем, что вы снова летаете.
– Эй, сэр! Крофолт, помните такого? Он все еще в госпитале Кларка. Просил поблагодарить.
Я подождал, пока капитан Лок со своими людьми не закончат, потом прошел по узкому проходу меж кроватями и встал там, где мистер Помфрет мог меня видеть.
– Хэллоу! – приветствовал он меня.
– Как самочувствие?
– Я выкарабкаюсь. – Глаза его заблестели от любопытства. – Что произошло потом? Майор Харви прикончил пятидесятку, а?
– Вот об этом-то я и хотел рассказать. Он везде расставил своих солдат, и как только вьетконговец начал палить, вблизи оказалось четверо рядовых. В пять секунд все было кончено. Никаких потерь.
– Отлично. Николе, однако, молодец.
– Твоя правда.
Я подобрал берет, глаза Помфрета неотрывно следили за мной.