Цель этой уловки была достаточно прозрачна: преследователь, слыша звук моих шагов, должен был посчитать, что я продолжаю идти вперед в темноте; тем временем я смогу разглядеть, кто крадется за мной — ведь в том, что за мной следят, я уже не сомневался.
Видимо, несмотря на всю осторожность, он все же не мог двигаться совершенно бесшумно; я подсознательно расслышал какой-то тихий звук и очнулся от раздумий, почувствовав присутствие чужака. И тогда, не прекращая равномерно притоптывать и напряженно всматриваясь в темноту, я его увидел.
Укрываясь в тени кустов на правой обочине, ко мне тихо приближался человек!
По его поведению легко было понять, что он старался оставаться незамеченным. Засомневайся я в намерениях преследователя и не доведись мне вовремя обнаружить его появление, исход был бы плачевным.
На одном участке обочины в живой изгороди имелась прогалина, пропускавшая лунный свет, и вот там-то я четко увидел промелькнувший силуэт своего противника.
За мной шел немой нубиец!
Мне хватило единственного взгляда — и я убедился в ужасной истине. Он был обнажен по пояс, конечно, для того, чтобы одежда не стесняла движений, и стан его напоминал торс Милона[24], высеченный из черного дерева. Жестокое, звериное лицо, выпяченные губы с белеющими между ними зубами — все говорило об участи, уготованной мне. Я знавал таких людей: попадешь к ним в руки, пощады не жди. Очевидно, он был из тех немых, кого по сей день иногда приставляют к гаремам в восточных дворцах; и даже если бы я ровно ничего не знал о том, что входит в обязанности таких служителей, предмет в его левой руке стал бы подсказкой.
Нубиец сжимал удавку!
Я мрачно ухмыльнулся. Если касаться личности моего потенциального убийцы, то сомневаться не приходилось: это черный слуга доктора Дамара Грифа. Сейчас, когда он миновал освещенный участок и принялся молчаливо скользить сквозь мрак, я стал притоптывать не так громко, стараясь окончательно запутать его. Я не был знаком со странными нубийскими наречиями, но решил, что он должен знать арабский. Я издал зловещий крик и завыл на арабском:
— Кассим! Кассим! Сатана явился за тобой!
Мне в жизни не доводилось видеть такого откровенного приступа паники, какой я лицезрел в тот момент. Нубиец был метрах в восьми от меня, но я услышал, как застучали его зубы!
— Кассим! — опять взревел я. — Беги! Спасайся! Здесь Сатана!
Ответом на крик было жуткое безъязыкое мычание. Нубиец заметался — и я увидел, как его блестящая спина засверкала в лунном свете, когда он удирал прочь по дороге.
— Быстрей! Быстрей! Кассим! — надрывался я. — Он за тобой! Ах! Он впереди!
Кассим замешкался, повернулся и застыл, озираясь по сторонам в безумии ужаса. Наконец он кинулся вправо, оглашая округу диким воплем (по-моему, его задел крылом какой-то ночной мотылек). Продолжая мычать, он метнулся на обочину к кустам, не думая о том, что в них полно колючек, которые жестоко расцарапают его голое тело, прыжком продрался через них и побежал по вспаханному полю!
Самое страшное оружие против такого врага — это суеверия. Тем не менее, сжимая рукой лежащий в кармане пистолет, я прошел оставшуюся половину пути быстрым шагом; мне не стыдно признаться, что я искренне обрадовался, завидев освещенные окна трактира «Эбби-Инн», и почувствовал истинное облегчение, когда оставил большак позади и оказался на улице Аппер-Кросслиз.
Я не знал, как быть дальше. Мой противник допустил промах, ибо теперь у меня имелось определенное свидетельство враждебности доктора Дамара Грифа и его намерения убить меня посредством своего нубийского слуги.
Мой план ночных вылазок, и без того достаточно рискованный, грозил навлечь на меня смертельную опасность. Я бы многое отдал за помощь Гаттона, но, если уж мне поручили действовать в одиночку — в одиночку я и буду действовать. Да, я тяжел на подъем, но уверяю вас, что всегда довожу дело до конца. И сейчас я стоял на пороге настоящей войны, а врага следует встречать во всеоружии.
Глава 18. ТАЙНА ФРАЙАРЗ-ПАРКА
Заглянув в питейный зал, я увидел, что там пусто. За стойкой сидел Мартин и, казалось, целиком погрузился в чтение развернутой перед ним газеты. Поднявшись в свою комнату, я натянул краги, бесполезные и даже вредные при повседневной носке, но идеальные для похода сквозь колючие заросли ежевики, взял увесистую трость и проверил боевую готовность пистолета. Наконец, сунув в карман электрический фонарик, я отправился в путь.