Я даже заставил его подписать закладную на Фрайарз-Парк в пользу Нахемы, ибо к тому времени со всей ясностью понял, что, подобно второму Виктору Франкенштейну, взрастил чудовище, которое рано или поздно пожрет меня самого.
Ее безрассудные поступки ежедневно грозили нам разоблачением, а после смерти сэра Бернема, которая не заставила себя долго ждать, Нахема потеряла всякий стыд. Умирающий баронет принудил жену во всем следовать моему слову. Конечно, он умер с надеждой, что леди Каверли доживет свой век, так и не узнав мрачной тайны Белл-Хауса. Это последнее его желание исполнилось. Потеря сына и быстро последовавшая за этим кончина мужа пошатнули психическое здоровье женщины, которое так и не восстановилось, несмотря на все мои профессиональные усилия вернуть ей рассудок. Она провела остаток дней своих в полузабытьи, весьма схожим со смертью, и я поныне не знаю точного часа ее перехода в мир иной.
В слуге Хокинсе, при сэре Бернеме исполнявшем егерские обязанности, я нашел верного помощника. Я закрыл Парк от посетителей и благоразумно предпринял все возможное, дабы сохранить тайну, но это стоило Аппер-Крос-слиз доброй славы, и немного погодя в деревне почти не осталось жителей. Меня это ничуть не беспокоило и ни на миг не прервало экспериментов, ставших средоточием моей вселенной.
Однако смерть сэра Бернема принесла новую опасность, ибо в сэре Маркусе Каверли, его наследнике, я видел грозного врага, который, обладая немалым состоянием, мог выкупить Фрайарз-Парк; к тому же, будучи из ветви кадетов[38], он вряд ли убоялся бы разоблачения темного секрета сэра Бернема.
Я уже сказал, что наука жестокосердна, и признаю, что Нахеме не понадобилось долго уговаривать меня сделать следующий шаг. Тем не менее, с научной точки зрения стоит пояснить, что я руководствовался соображениями целесообразности, тогда как ее побудительным мотивом было одно лишь стремление уничтожить всякого, кто носит имя Каверли.
В то время, когда происходили эти события, я занимался созданием нового вооружения. Если быть точным, я направил свои усилия на изготовление газа, обладающего специфическими свойствами хланкуны, и этот газ при попадании в ткани легких должен был приводить к немедленному летальному исходу. Мне удалось создать его незадолго до кончины сэра Бернема, более того, со мной уже успел связаться один из потенциальных участников близящейся войны.
Для проведения дальнейших экспериментов, из Эссена[39] мне доставили специально сконструированное орудие и установили его в укромном уголке Парка. Артиллеристы провели ряд испытаний с разными типами снарядов, но так как я категорически отказывался раскрывать формулу изготовления «L. К.-пара» (так я назвал свое изобретение) до получения мной солидного материального обеспечения сделки, переговоры прервались. Однако при мне остался образец гаубицы и некоторое количество особых легких снарядов. Гаубица оказалась необыкновенно точна: при благоприятных погодных условиях можно было навести ее и уложить снаряд точно в цель без предварительной пристрелки.
Я позаботился о том, чтобы пушку установили на верхней площадке башни Фрайарз-Парка и произвел математические расчеты, с результатами которых мистер Аддисон смог ознакомиться лично. Итак, я ожидал возвращения новоявленного баронета из России. Вскоре после его прибытия на родину я пригласил его посетить Аппер-Кросслиз.
Он отказался и сделал это в выражениях, спровоцировавших у Нахемы такую вспышку ярости, какой я доселе не видел. Когда сэр Маркус окончательно обосновался в Англии, она принялась скрупулезно изучать его привычки и маршруты, лихорадочно отыскивая уязвимые места. Мы трижды пробовали использовать хланкуну — все три раза неудачно. Но извращенная фантазия Нахемы наконец подсказала новую линию поведения. Она узнала, что сэр Маркус оказывает знаки внимания Изобель Мерлин, невесте Эрика Каверли (это он в случае смерти сэра Маркуса должен был унаследовать титул).
Нахема предложила мне идею настолько странную и неизбитую, что я не мог не восхититься блестящим умом, изначально дарованным ей предками, но развитым и усовершенствованным кошачьей хитростью, являющейся чертой другой стороны ее гибридной личности.
В районе, где располагалась моя загородная вилла, имелось еще несколько заброшенных особняков, владельцы которых испытывали трудности с нахождением арендаторов, и на один из них, а именно на Ред-Хаус, прекрасно подходящий для нашей цели, обратила свой взор Нахема. Обширное состояние, бывшее сейчас в моем распоряжении, помогло мне избежать формальностей, обычно сопровождающих наем, и я снял Ред-Хаус, ни разу ни перед кем не появившись лично.