В вечер перед отъездом они устроили “пляжную вечеринку” у бассейна. Вся молодежь пила коктейли, курила травку, веселилась допоздна. Ночью Елена пришла к Теодору. Сначала он даже не хотел ее впускать, сказал, что не собирается иметь дела с деревенскими девственницами. Тогда Елена посмотрела в его глаза и сказала:
— Я больше не девственница. И я хочу тебя.
Он покачал головой, снисходительно усмехнулся, и также снисходительно взял ее. Все затаенные ожидания Елены оправдались. Близость с “принцем” действительно оказалось для нее волшебной. Когда потом счастливая Елена сказала, что все же нашла, что ему предложить, он смеялся до слез. Потрясенная девушка смотрела на Теодора, она-то говорила про свою любовь и чистое сердце, и не могла понять, что его так смешит. Тот отдышался, встал с постели и сказал:
— Девочка, я сегодня добрый. Запомни, ты совершенно ничего не можешь предложить такому человеку как я, разве что молодость. Да и то, лишь на один раз. Но ты упряма, Пышка, и я хочу сделать тебе подарок — незабываемое удовольствие. Ты мне доверяешь?
Елена была обижена его словами, но она его так любила, конечно, ему доверяла! Она завороженно кивнула.
Теодор вынул из шкафа шелковый шарф, попросил разрешения взглядом, и, получив его, завязал ей глаза. Потом погладил по щеке и снова спросил:
— Ты мне доверяешь?
— Да. — прошептала Елена.
— Повтори это еще раз.
— Да!
— Тогда просто чувствуй.
Тогда он не спеша стал привязывать сначала руки Елены к спинке кровати, снова погладил ее по щеке, рука спустилась на шею. Затем он привязал ее ноги. Затем ненадолго оставил ее одну. Елена чувствовала себя как в чаду, ее трясло от волнения, но под ласковыми руками и губами, напряженная в начале, она постепенно расслабилась и отдалась на волю невероятных ощущений. Для Елены все смешалось в фантастическом сладком дурмане. Потом она почувствовала на себе и другие руки и губы, хотела было запротестовать, однако легкие прикосновения и нежные поцелуи лишили сил, Елена еще глубже погрузилась в то сказочное наслаждение, что ей дарили эти трое.
Когда обессилевшую от невероятного наслаждения девушку, наконец, освободили, она уже была не в состоянии даже разговаривать, только сквозь сон услышала:
— Ну вот, а ты думала, что любишь меня, глупышка. Никакой любви нет, а есть только секс. Который ты будешь вспоминать потом всю жизнь, когда станешь добропорядочной домохозяйкой. Прощай, кузина Пышка.
Когда на следующее утро Елена проснулась в комнате кузена Теодора, гости давно уже уехали. Костер, который полыхал вчера в ее душе, сменился на утро мертвой золой. Она чувствовала себя брошенной, страшно одинокой, она чувствовала преступницей. Ее мучило сознание собственной испорченности. Как же так, думала она, она же любит Тео, как же она могла вести себя как мартовская кошка, и делать это с ними со всеми. Какая же она развратная дрянь. Елена казалась себе грязной, долго мылась в душе и плакала. Можно соскрести всю грязь с тела, но нельзя отмыть душу. А душа болела еще и оттого, что ее сердце оказалось никому не нужно.
Когда девушка наконец вышла в кухню, у нее не было сил посмотреть в глаза людям. Мадам Трап…р не проявила снисхождения и высказала ей все, что думала.
— Ты маленькая хитрая тварь. Если ты надеялась таким образом забеременеть и привязать Тео к себе, то можешь не обольщаться. Он позаботился о том, чтобы не оставить в тебе ни капли семени. Видеть тебя не желаю, развратная девчонка.
Девушка забилась в свою комнату и вылезала до следующего утра. На следующий день рано утром, пока все спали, она уехала. Елена не могла больше оставаться в Серебряных скалах, ей казалось, что все знают о ее позоре, и даже камни там ее осуждают. Конечно, мадам Трап…р была жестока в своих обвинениях, и в чем-то может быть даже права, но только корыстных замыслов у Елены никогда не было. Хотя бы в этом ей было не за что себя упрекнуть.
Глава 2
Елены переехала в столицу, надеясь затеряться в огромном мегаполисе. Там, подальше от Серебряных скал, где ее никто не знает, и где никому нет ни до кого никакого дела, легче будет начать все сначала. Так в тот момент казалось Елене. Она устроилась на работу, постепенно у нее появился новый круг знакомых. Однако, ей никак не удавалось вернуть утраченное душевное спокойствие. Она по-прежнему считала себя порочной, потихоньку возненавидев свое тело, она забила его татуировками. Ей хотелось наказать свою плоть, что предает душу, забывая любовь и заменяя ее похотью. Похотью грязной, проклятой, приносящей наслаждение телу и муки душе. Теперешняя Елена больше не мечтала о прекрасных принцах, девушка считала себя извращенкой, не имеющей права на счастливую семейную жизнь. Она говорила себе, что ее место отныне только среди таких же как она, извращенцев.