* * *
На улицах темнело все сильнее. Мы решили на случай прихода незваных гостей (не людей, а кого похуже из Мира Теней, как предостерёг Анор) – укрыться в здании. Рядом стоял автопарк с надписью над железными воротами: «ПАТП-1 города Балхаш».
«Вот куда нас занесло, - подумал я, проныривая вслед за Анором в оказавшуюся незапертой дверь служебного прохода. - А ведь и не подумаешь: советские пятиэтажные хрущевки и брежневки напоминали и мой родной город, и сотни других советских городов и поселков городского типа от Бреста до Магадана».
Попутно я объяснил Анору, что эти буквы расшифровываются как автотранспортное предприятие, но обычно его называли ПАП. Он оживился:
— ПАП похоже на слово папа - отец в индоевропейских языках. А здесь один из них — русский — тоже распространен. Хотя здешние края - места расселения тюркских народов уже более тысячи лет. Ата – по-тюркски отец…
«Хорошо выучил историю Земли, сказались мои уроки», – подумалось мне. – Но на то он и летописец – не важно, мира Средиземья или моего…
Мы проверили автоматические раздвижные ворота – они стояли как вкопанные – и заперли на засов дверь в служебном проходе. Электричества не было. Тамбур оказался мертвым статичным слепком с реальности. Но обычными предметами пользоваться здесь вполне возможно.
ГЛАВА 6. РАССКАЗ В НОЧНОЙ ДЕЖУРКЕ: СВАТОВСТВО ТОМА-ОТШЕЛЬНИКА
Ночь была не совсем темная. Я различал на улице почти всё, хотя фонари не горели, а на небе не видно ни луны, ни звёзд – казалось, там застыло серое марево. Воздух казался по-прежнему тёплым – в пасмурную ночь обычно теплее. Но что-то подсказывало мне: такая постоянная температура – свойство Тамбура.
Мы стояли посреди автопарка. Там были свои улицы, аллеи и тополя. Вдали виднелись тёмные силуэты автобусов. Анор уже успел покопаться в их устройстве и стоял с перемазанными мазутом руками. Ссутулившись, он смотрел на автобус, из которого недавно вышел, помогая себе фонариком – мы нашли эту очень удобную игрушку современной цивилизации (ни копоти тебе, ни дыма) в универмаге, вынув из-под стекла витрины (а я взял себе морской бинокль, на ценнике которого значилась цена в сто двадцать советских рублей). И в такой не совсем подходящей обстановке я вдруг спросил летописца:
— Анор, я так и не понял, кто такие Девять Неизвестных, воюющие на стороне Света. Я конечно уяснил для себя, что сущности из подземелий Чертога Радости, найденные мной – это Девять Неизвестных, заточенные в подземелье этого кургана. Но как их создавали? Почему они все-таки оказались недееспособны? Ведь сущности не стали делиться со мной подробностями их создания.
Анор долго не решался отвечать. То ли сам не знал, то ли не хотел говорить.
— Видишь ли, Максим, — от волнения летописец перешёл на всеобщий язык, хотя в последнее время старался говорить на русском, — нам для пущей важности, вернее, для большей силы нужна была дева-воительница. И ею, по задумке Мудрых, должна была стать Эледвен. Или, на худой конец, её сестра. Но вероломно увезённая в Досеврень, младшая дочь князя Кародлани выбывала из игры. А что случилось с Маниэль, ты уже знаешь…
— Да, я не хотел тревожить твою память и больше не спрашивал подробностей той давней драмы. Тебе ведь так тяжело…
— Ты еще не всё знаешь про драму последних властителей Кародлани. И возможно, не скоро узнаешь полностью. Но сейчас я приоткрою тебе кое-какие моменты, — он начал переходить на русские термины, значит, что-то темнит, догадался я.
— Рассказать мне сложно. Не знаю, с какого конца ухватить… Но слушай. Лотвен — так звали мать сестер. Она не погибла в кургане.
— А где же она была? — спросил я, перебив Анора.
— Хорошо, начну с другого конца. Лучше я продолжу обещанную историю про брошь — ту, что Том нашел в кургане. Так вот я, то есть Берен Тарбадский, знал ее с детства — эту брошь. Поэтому и подарил ее Маниэль. Ювелиры Кародлани изготовили ее до ягомарской войны. В годы своего детства Анор еще успел застать могущество княжества Кародлань. Ведь война — полсотлетняя война с Ягомарью в 80-е годы XIV века еще только разгоралась, стычки шли на дальних окраинах княжества: так сказать, малой кровью и на чужой территории, во всяком случае, на незаселённых землях. Бедствия еще не успели затронуть простых людей. Продолжался расцвет искусств. В том числе и ювелирного дела. Это потом, все кто мог, взялись за мечи и многие профессии исчезли, кроме самых насущных.