— Сэр, — спросил он, — а вы, наверное, какой-нибудь известный писатель?
— Наверное, — ответил я. — Что-то вроде.
— Ммм... — Носильщик почесал в затылке. — Я тут наводил справки в пабе, в вестибюле, на кухне — никто про вас слыхом не слыхивал.
У двери он обернулся.
— Не беспокойтесь, — заверил он меня, — ваша тайна в надежных руках.
Дверь тихонько затворилась.
Я вдруг почувствовал, что с ума схожу по Ирландии или по Киту. Не зная точно, по чему именно, я взял такси, которое зигзагами поехало по улицам, забитым десятками тысяч велосипедов. Мы взяли курс на запад вдоль реки Лиффи.
— Как поедем, длинным путем или коротким? — осведомился водитель. — В объезд или напрямик?
— Напрямик...
— Так дороже, — перебил меня таксист. — Длинным — дешевле. Поболтаем! Вы разговариваете? К концу поездки я настолько расслабляюсь, что забываю про чаевые. К тому же я — карта, атлас и путеводитель по Лиффи и окрестностям. Ну так как?
— Длинным.
— Длинным так длинным!
Он ударил по газу, словно нужно было разбудить педаль, сбрил кожу с десятка велосипедистов и помчался, следуя извивам Лиффи, рассекая воздух. И все это только для того, чтобы услышать, как зачихал и сдох мотор, когда до Килкока было уже рукой подать.
Мы заглянули в зияющую могилу давно почившего мотора. Мой шофер поигрывал кувалдой, раздумывая, не добить ли двигатель, чтоб не мучился, потом открыл багажник, извлек оттуда велосипед и протянул мне. Я его не взял, и тот грохнулся наземь.
— Ну что вы, что вы. — Он снова протянул мне велосипед. — Вам совсем недалеко осталось. Вот по этой дороге. — И встряхнул его. — Залезайте.
— Я уже давно...
— Руки вспомнят, седалище привыкнет. Садитесь.
Я сел, глазея на мертвый автомобиль и его беззаботного хозяина.
— Что-то не похоже, что вы расстроены.
— Машины как женщины, надо только узнать, как они заводятся. Катитесь. Под горку. Осторожно. Тормоза на нем еще те.
— Спасибо! — прокричал я, уносимый велосипедом вдаль.
Через десять минут я остановился на гребне подъема и прислушался.
Кто-то насвистывал и напевал «Молли Малоун». На холме, жутко вихляя, крутил педали пожилой человек на велосипеде ничем не лучше моего. На самом верху он свалился и остался лежать рядом с велосипедом.
— Старина, ты уже не тот, каким был раньше! — воскликнул он и пнул ногой шины. — Вот так и валяйся тут, зверюга!
Не обращая на меня внимания, он достал бутылку. Приложился к ней философски, затем подержал вверх дном, чтобы последняя капля скатилась ему на язык.
Наконец я заговорил:
— Похоже, нас обоих постигла та же участь. Что-нибудь случилось?
Старикан уставился на меня:
— Уж не голос ли американца я слышу?
— Да. Могу ли я вам помочь?..
Старик указал на пустую бутылку:
— Помощь бывает разная. Пока я забирался в гору, меня осенило, что ведь нам обоим, мне и этому чертову драндулету, по семьдесят лет.
Тут он слегка ткнул в велосипед.
— Поздравляю.
— С чем? Что дышу? Так это привычка, а не заслуга. Позвольте спросить, чего это вы так на меня таращитесь?
Я отпрянул:
— Э-э... есть ли у вас родственник в доках на таможне?
— А у кого нет? — Хватая ртом воздух, он потянулся к велосипеду. — A-а, минутный отдых, и мы со зверь-машиной уже в пути. Мы не знаем, куда держим путь. Я и Салли — так зовут велосипед, видите ли, — каждый день выбираем дорогу и едем по ней.
Я попытался пошутить:
— А ваша матушка знает, что вы здесь?
Старик словно опешил:
— Странно, что вы об этом заговорили! Да, знает. Ей девяносто пять, знай лежит себе на кушетке! Я сказал: «Мам, я уезжаю на целый день. Оставь виски в покое. Ты же знаешь, что я так и не женился».
— Извините.
— Сначала вы поздравляете меня по случаю моей старости, теперь сожалеете, что я холостяк. Сразу видно, вы не знаете Ирландии. Быть старым и холостым — одно из наших важнейших занятий. Понимаете, мужчина не может жениться без собственности. Вы дожидаетесь, пока ваших родителей призовут на выход, наследуете их собственность и только потом ищете жену. Игра такая, кто кого переживет. А я еще женюсь.
— В семьдесят?!