Приветливый, старый, толстый человек принял его в столовой, из окна которой можно было видеть злополучный дом номер 46.
Комиссар задал старику несколько малозначащих вопросов и подошел к окну, попросив бухгалтера показать ему комнату, в которой было совершено преступление.
Одного взгляда ему было достаточно, чтобы убедиться, что стрелять туда из комнаты, в которой он находился, представлялось совершенно невозможным.
Оставалось исследовать пустую квартиру в нижнем этаже.
Комиссар сделал знак поджидавшим его в квартире сыщикам следовать за собой и поднялся к старшему дворнику, которому временно поручено было управлять домом.
— Будьте добры пройти со мной в неснятую квартиру, — приказал комиссар, — мне нужно будет задать вам несколько вопросов.
— Вы из полиции будете?
— Ну да!
— В таком случае, пожалуйста, — засуетился управляющий. В означенную квартиру вело несколько ступеней. Она была расположена в конце темного прохода; входная дверь замаскировывалась нишей.
Суетившемуся управляющему не сразу удалось открыть дверь.
— Ишь, проклятый замок! Не откроешь никак, — проворчал он. — Кто-нибудь пробовал его без меня. Черт! Да откроешься ты или нет!
Наконец удалось повернуть ключ, и замок отворился.
Комиссар послал одного из сыщиков за слесарем, а сам в сопровождении второго сыщика и управляющего вошел в квартиру.
Она состояла из двух комнат и кухни.
Доктор Мартенс быстро обошел ее и остановился в комнате, где, по всей вероятности, должен был помещаться кабинет. Из окна хорошо была видна комната на противоположной стороне улицы. Здесь, на этом самом месте, должен был стоять убийца, сделавший роковой выстрел.
Не оставил ли он следы?
Внимательно и осторожно принялся комиссар за осмотр; осмотрен был пол, стены, наконец, подоконник.
Но в пустом помещении ничего особенного не оказалось. Кругом лежал толстый слой пыли. В углу в кучку был сметен сор.
— Кто здесь убирал?
— Моя старуха, ваше благородие.
— Когда же она успела?
— Она немножко тут почистила, как услыхала, что к нам придут из полиции. Вся квартира так попригляднее будет.
Комиссар задумался. Не могло быть сомнений, что уборка происходила уже после преступления. Если вообще и были какие-нибудь следы, то найти их он мог лишь там, в углу, в кучке сора.
Доктор Мартенс вынул лист бумаги и приказал сыщику высыпать на него весь мусор, до последней соринки. Агент бросился исполнять полученное приказание, но вдруг с удивлением остановился.
— Что там такое? — спросил Мартенс.
— Господин доктор, я тут нашел кое-что. — И сыщик протянул комиссару маленький запыленный предмет.
Это была маленькая пряжка, из тех, которыми женщины прикалывают волосы по бокам головы.
Доктор Мартенс отнес пряжку к окну и здесь, при свете, принялся ее рассматривать.
Около стержня висело несколько запыленных и спутанных волосков золотисто-рыжего цвета.
— Давно ли квартира стоит пустой? — обратился комиссар к управляющему.
— С первого января.
— Кто был последний жилец?
— Старый сапожник, ваше благородие. Сам он спал на кухне, мальцы помещались в той комнате, а сюда он, кажись, пускал ночлежников.
— Женщин не было в доме?
— Как не быть. А сама-то.
— Как она выглядела?
— Да красавица была писаная! Ни одного зуба, суха, как палка, а свою седую косичку закалывала сзади на затылке; точно копеечная булка, право слово.
— Кто смотрел квартиру с тех пор, как съехали жильцы?
— Смотрели ее два раза, ваше благородие. Все беднота. А раз приходил кто-то из полиции. Больше никого.
— Женщин не было?
— Были! Как бабам не быть. Три, не то четыре были.
— Вот как! Что же это были за женщины? Барыни?
— Куда там! В платках прибегали.
— Какие волосы у вашей жены?
— Плохонькие, ваше благородие. Маловато будет.
— Я спрашиваю про цвет.
— Как сказать, конечно, не такие черные, как раньше…
— Дочерей у вас нет?
— Нет, деток не бывало.
— Скажите, не живет ли где поблизости гребенщик?
— Гребенщик? Да я сам гребенщик, ваше благородие. Это мое ремесло.
— Прекрасно! Взгляните-ка на эту пряжку и скажите мне, из чего она сделана?
Управляющий подошел к окну и с глубокомысленным видом стал рассматривать пряжку.
— Штука важная, — сказал он наконец, — настоящая золотистая черепаха. Лучший сорт. Гульденов шесть стоит. И кто мог ее здесь потерять? Такой важной барыни, которая такие вещи носит, у меня тут никогда не бывало.